Читать «За вас отдам я жизнь. Повесть о Коста Хетагурове» онлайн - страница 77

— Пришла наша погибель! О горе нам, горе! — причитала она. — Наступили черные дни!

Рядом со старухой топтался лохматый босоногий мальчуган и, слушая ее причитания, заливался горючими слезами.

Коста спешился и поднялся на плоскую крышу сакли. Увидев его, мальчик перестал реветь и дернул старуху за рукав:

— Нана, гость к нам!..

— Радостных дней тебе, нана! — приветствовал незнакомец старую женщину.

— Кто ты, ма хур? — сквозь слезы спросила старуха. — Слепая я, не вижу тебя…

— Хетагуров я, сын Левана, Коста, — ответил гость.

— Сердце мое обливается кровью, ма хур Коста. Кормильцев угнали в тюрьму, а внучку солдаты опозорили, и теперь старейшие наши решили сбросить ее с Собачьей скалы в пропасть. Слышишь меня, Коста? Где ты? — старуха, беспомощно вытянув руки, шарила ими в воздухе. — Спаси мою внучку, сын мой! Век за тебя буду молиться!.. Может, тебя послушаются люди? Все они точно взбесились. Спеши, ма хур! Вот этот мальчик покажет тебе дорогу, Хазби зовут его.

Быстро спустились они с крыши. Коста вскочил в седло и посадил за собою мальчика.

Так повелось издавна: с Собачьей скалы сбрасывали в пропасть всех, кто был осужден народом на позорную смерть. Приводили сюда и тех, кого «черт попутал» — безумных. Обвязав приговоренного веревками, его спускали на дно пропасти и кричали: «Назови имена чертей, попутавших тебя! Назови — и спасется душа твоя». Имена чертей записывали па бумаге и сжигали на костре, а осужденного поднимали обратно и отпускали — он считался исцелившимся. Если же человек не называл «своих чертей», конец веревки бросали в пропасть, и никто из родных уже не смел даже останки искать.

«Неужели и эту несчастную ждет такая же участь?» — с ужасом думал Коста, пришпоривая коня.

Они мчались по узкой каменистой дороге.

— Только бы успеть нам, Хазби.

— А ты начальник, дядя? — с тревогой спросил мальчик.

— Я начальник над начальниками, — пошутил Коста.

— Тогда, может, правда, послушаются тебя старики, — вздохнул Хазби.

— А старшина тоже там, у Собачьей скалы?

— Нет, дядя! Он швырнул людям какую-то бумажку, а сам сел на коня и уехал. Гляди, гляди! — вдруг отчаянно закричал мальчишка, показывая куда-то вверх, — они уже обматывают ее веревкой! — И, высоко задрав голову, захлебываясь слезами, заорал что было мочи: — Эй, люди, обождите!.. Самый главный начальник приехал!..

Но кто мог его услышать!

Коста еще сильнее пришпорил коня, однако дорога стала резко подниматься вверх, пришлось спешиться и ползком, цепляясь за камни, пробираться дальше.

На вершине скалы дул сильный ветер. Вокруг Агунды толпился народ. Двое мужчин завязывали ей глаза. Ветер развевал ее длинные шелковистые волосы, срывал изодранное в клочья платье. Ее маленькие босые ноги кровоточили. Лицо было бледно и безжизненно. Ачко — глашатай при старшине — с важным видом держал концы веревки, которой опоясали Агунду. Чуть в стороне, опершись на палку, замер высокий жилистый горец — Хадо, дядя несчастной.