Читать «Жуки на булавках (рассказы)» онлайн - страница 56

Утром, когда номер вышел, издатель позвонил ко мне.

- Зарезали?

- Уже.

- Ну, что же, прощайте!

- До свидания!

- Я лично говорю: прощайте.

- Почему же прощайте... Я могу вам снова писать фельетоны, передовые статьи, стихи.

- А по экономическим вопросам тоже можете?

- Могу.

- И этого не надо. Можете убираться из моей газеты, куда вам...

Это было тоже неожиданно.

- Где же я буду жить... - поделился я с ним невеселыми соображениями, - мне завтра платить за квартиру, у меня сегодня...

- Вот, вот, - злобно подхихикнул он, - десять людей перерезать - это ничего, а без квартирки прожить - это вы не умеете. Любите кататься, любите и...

- Что же теперь делать? - мрачно спросил я.

- Верните к жизни вашего идиота!

- Я ему перерезал горло.

- Это не так страшно.

- Не знаю. Не испытывал.

- Дайте ему три дня отлежаться, а потом напишите, что здоровый организм этого человека перенес все...

- Я же вырезал, вытопил и выдавил всех...

- Людей много, - утешающе добавил он, - найдете новых. Ну, как, значит - работаем?

- Работаем, - с отчаянием вырвалось у меня, - работаем...

VII

В романе человеку походить три дня с перерезанным горлом ничего не стоит. Малаец ожил.

Я решил идти окольными путями. Я набрал ему новую шайку, одаряя каждого из ее членов внешностью, привычками и полным портретным сходством с кем-либо из популярных граждан города, где выходила наша газета. Городской голова у меня назывался Хиком, крал угли в порту и поджигал амбары. Единственного адвоката, красу и гордость города, я сделал нищим, калечащим детей. И даже одна благотворительница, милая и добродушная женщина, начала фигурировать у меня в качестве судомойки.

Пришлось прекратить несколько знакомств и перестать появляться в клубе. Издатель, почувствовав, что это предстоит и ему, ходил около двух дней хмурый, но, придя в контору, начинал умиленно вздыхать и подсчитывать увеличивающийся тираж.

- Вам скоро никто не будет подавать руки, - радостно предупредил я его.

- Не чужими руками сыт человек бывает, - наскоро придумал он небольшое философское обоснование, - проживем и без них.

- Они вам напакостят.

- Не боюсь. Не министров задеваете. Полицмейстер сам читает и каждый день звонит: а что, мол, дальше будет?.. Вы уж только его не попробуйте.

Это была прекрасная мысль. Под видом красочного описания прежней жизни одного из пропойц, всаженного в роман, я написал решительно все, что я только знал плохого о полицмейстере.

Полицмейстер был очень ленивый, малоподвижный человек. На этот раз я сумел всколыхнуть в нем прежнюю энергию и подвижность: номер был конфискован. На другое утро каждый из газетчиков взял вдвое больше экземпляров.