Читать «Жужукины дети, или Притча о недостойном соседе (Антология короткого рассказа. Россия, 2-я половина XX в.)» онлайн - страница 4

ЛИПКОВ И КАЛЕНДАРЬ ЛЮБВИ

Раз в месяц Липков обязательно влюблялся. И всенепременнейше при этом терял голову. Всякой очередной женщине это, конечно, поначалу нравилось. В плане перспективы как-то надежнее. Но потом начинало беспокоить. В приличном месте с таким не появишься, да и в загсе без головы вряд ли зарегистрируют. Хоть бы какой кукиш был на плечах, а то совсем ничего. Срам, да и только. Одним словом, мучиться женщина начинала. Переживать. И понемногу пилить Липкова. А Липков что — существо безотказное, — шел покорно искать свою голову. И где-нибудь находил. На пустыре там, на помойке или просто под кустом. Очищал заботливо от того, что налипло, и на плечи себе водружал. И сразу в себя приходил — ба! да уже месяц прошел, зарплату надо получать, аванс с депонента, какая тут, к черту, любовь...

На этом, собственно, все и кончалось. До следующего раза.

ПЕРЕДРЕЕВ И ВОЙНА

Передреев был человеком очень старательным. Причем буквально во всем. Не было такого места, к которому он бы свои безутешные старания не приложил. Взять, к примеру, космос. Ну какое, спрашивается, старание он мог бы к нему приложить? Ан нет, все ж таки приложил. Написал как-то письмо Гагарину, чтобы тот во время следующего полета непременно произвел полную инвентаризацию всех небесных тел, вплоть до мельчайших. Во избежание воровства и сокрытия со стороны чуждых всему прогрессивному сил. И даже свой личный арифмометр ему послал, попросив, впрочем, по получении оплатить. Арифмометр к нему вскоре вернулся с какой-то припиской ругательного характера, которую Передреев воспринял как шифровку и долго штудировал многотомник Ленина, чтобы найти ключ. Не нашел, но унывать не стал и решил заняться другим, а именно — облегчением женской детородной функции. Функцию эту он себе представлял довольно смутно, а посему предложил решение до гениальности простое — смазывать известное место тавотом — для скольжения и стрелять у женщины над ухом для получения большого внезапного испуга. А от испуга — Передреев это знал по собственному опыту — организм от всего лишнего избавляется со сверхъестественной быстротой. Опять же — для военно-патриотического воспитания дело нужное. Военные, кстати, идею его поддержали, но вот роддома... Да и жена Передреева тоже опробовать его метод наотрез отказалась, из-за чего и стала матерью-одиночкой.

Но больше всего стараний он прикладывал к борьбе за мир. Тут ему равных просто не было. Как начнет кричать в ванной: «Миру — мир, войне — пиписька!» (с детсада еще запомнил), так ничем не остановишь. Хоть руки крути, хоть из брандспойта поливай: пока не охрипнет — не кончит.

И вот кричал он как-то во время очередного помытия, кричал — и докричался. Явилась. Она самая. Страшная, костлявая, беззубая, с противогазом вместо шляпы на голом черепе и заржавленным штыком в руке.

— Ну давай, — прогундосила Война, — гони.

— Что? — обомлевши от такого зрелища, еле смог выдохнуть Передреев.

— Что обещал — пипиську.

Передреев тут же прикрыл срам ладошками, отшатнулся к стене ванной и испуганно пискнул: