Читать «Жили-были други прадеды» онлайн - страница 11

А деньги ей, оказывается, недавно подарили ко дню рождения предки (отец с матерью, две бабушки, два дедушки и сколько-то там теток и дядек — все скопом на одну именинницу, приличная сумма получилась), подарили с пожеланием здоровья и разрешением купить всё, что ей вздумается. И то сказать — единственный ребенок!

* * *

Я шел из магазина и возле дома услышал знакомые, но редко звучавшие слова:

— Приветствую тебя, Владимир Дмитрич!

Под старой рябиной стоял высокий сухощавый человек, в обыкновенной серой рубашке и таких же штанах, с коротко стриженной, седоватой головой, загорелым лицом, поднятой вверх правой рукой.

Для меня он был необыкновенным чуть ли не с третьего класса.

Дядя Сева!

Но какой же он «дядя», если относился к нам с Колькой просто как к младшим товарищам, «корешкам», так он говаривал, и мы с ним были, конечно же, на «ты» и тоже считали его чуть-чуть старшим, но другом, да так оно и было в действительности — если о дружбе.

А вот насчет «чуть-чуть старше» — тут большая закавыка. Он нам не дядя и даже не дед.

Он — прадед!

Хронологически он как бы и не вписывается в поколение наших прадедов, да и в племени дедов еле удерживается — вполне сгодился бы в сыновья деду Володе. Он моложе «дяди» — деда Жени, ему чуть за пятьдесят.

Генеалогия же довольно простая. Наша прямая прабабушка вышла замуж за нашего прадеда Ваньшу — «деда Партизана», летом семнадцатого в возрасте шестнадцати лет. А была она старшей в своей огромной семье, и ее самая младшая тетка — именно тетка! — как раз в тот год и родилась. (Вообще в те далекие времена семьи с пятнадцатью-двадцатью детьми были не в диковину, и, когда, например, у старшей сестры рождался семнадцатый ребенок, младшая сестра могла еще в люльке качаться).

И вот эта самая младшая тетка моей прабабушки — а для меня-то она хоть и двоюродная, но и прабабушка — подрастает, невестится и тоже выходит замуж. И ее муж — так получается — мой прапрадед (пусть и двоюродный). А это уже где-то конец тридцатых годов, а то и начало сороковых. Ну, живут, детей рожают, прапрадед Ларион живым с войны вернулся, опять пошли дети, и последним у них родился Всеволод, наш с Колькой прадед, Так что же, дядя-дед Женя и, тем более, дед Володя, фронтовик и сам уже отец тогда, будут звать младенца «дядей»? Севка — да и всё. И дед Серёга с бабкой Оксаной всю жизнь зовут его Севкой. Мы с Колькой поначалу, по молодости лет, обращались к нему «дядя Сева»», но в одно из своих появлений он стал нас, пацанов, величать: «Николай Дмитрич, привет!», «Владимир Дмитрич, привет!», и приказал нам не «дядькаться», а тоже величать.

И поэтому высокому человеку, стоящему под рябиной с сигаретой в левой и с поднятой правой рукой, я восторженно ответил:

— Приветствую тебя, о благородный Сева Ларионыч!

Мы не виделись почти год. Обычно он появляется у нас в городе летом на пару недель, у него и квартира здесь родительская в центре, там постоянно живут две старушки, может быть, тоже какие-нибудь мои многоюродные прабабки, а сам он давно уже мотается по белу свету. Первая его жена умерла при родах вместе с ребенком. Была потом вторая — развелись. Еще какая-то женщина (это по семейным отголоскам) родила ему дочку и вместе с ней уехала к своим в столичный город — Москву ли, Питер, а может, Киев или Минск, помню только, что именно столичный.