Читать «Жизнь прожить...» онлайн - страница 39

Егор Александрович Исаев

13

И вот еще: На том большом соборе, На сходке той огласки вечевой, Был, говорят, Гвардейский не гвардейский, Но все ж таки значительный такой Один мужик: По складу — деревенский, А по чутью, По взгляду — городской. А в общем, свой А в общем, натурально Мастеровой в характере своем. Он так сказал: — А дайте на Урал нам, Мы всю ее в железо перельем. И пояснил Для полного ликбеза, Для полного родства не напоказ: — Ведь как-никак, товарищи, Железо — Оно к селу и к городу как раз. — И дояснил, И доразвил: — Оно — и Разумник-гвоздь И умница-игла. Оно не просто рудное — Родное И кровное От плуга до крыла. Оно — и крепь, Оно — и рельс вдоль рельса. Оно — и связь. Оно — Звено в звено — Вся наша даль. И в наших интересах, Чтоб не крошилось — помнило оно, Откуда что. А как уж там решили Те мудрецы — работники земли, — В казну ль ее, В цейхгауз отгрузили Иль прямо на Магнитку отвезли? — Ты сам решай. По способу ль сложенья Иль сомноженья всех ее карат. Ведь — шутка ли! — На ниве просвещенья Ты корни извлекаешь, говорят. Вот и давай Плантуй, как говорится, Во всех чертах системы корневой! А если уж и в корень не вместится, В квадратный тот, Попробуй — в кубовой. Авось войдет. А нет — спроси у вон той Звезды́ полей И вслушайся в простор.

14

Тут кто ни кто — костер у горизонта На склоне дня. А, скажем, ночь. Костер. А у костра, допустим, трактористы Иль пастухи — Втроем ли, вшестером — Сидят в ночи И во поле во чистом Не говорят — беседуют с костром. О чем они? О новом урожае? О ходе ль заготовки фуража? Ты не гадай. К костру не приглашают, Костер, он сам, открытая душа, Зовет — иди. Но, чур, брат, Кроме слова Ты загодя на ощупь собери Соломки ль там, навозчику сухого И ни о чем таком не говори, А подойди и молви: — Добрый вечер! — И брось в костер запасливой рукой Все, что принес. Костер, он сам навстречу Поднимется: Откуда, мол, такой Догадливый? И с красного крылечка, Как пращур твой, шуткуя и любя, Ожгет тебя И лучшее местечко, Довольный, облюбует для тебя. И ты садись И жди, покамест каша Под сводом не упарится ночным. И тут тебе такое порасскажут, Такое нарисуют! — Где уж им, Тем писарям! Расскажут про былое, Про давнее, Расскажут и про новь. И про хлеба — Ох, как бы не пожгло их! — И про любовь. А что! И про любовь. И про войну гражданскую, Про то, как Рубились насмерть, шкуры не щадя Того Шкуро… А там, А там — дорога, До полночи вершка не доходя, Как вспомнит что. И в образе солдатки Иль матери — старушки вековой Свернет к костру, озарена догадкой — Фонариком: А нет ли тут кого Из тех, ушедших в залежные дали, За ту Бесповоротную черту, И в ту войну, Как турка воевали, И в ту войну, японскую, И в ту, Германскую?.. И, темная от зова Без отзыва, Как под воду, уйдет В такую даль, Где ничего живого, Лишь трын-трава в беспамятстве растет. Туда, Туда… За темные затворы, И выкатит — В котором уж часу? — На свет костра, На берег разговора Не то луну, Не то кремень-слезу… Чего гадать! Поди к ней и потрогай, Уж раз ты недоверчивый такой. А что дорога? Ясно, что дорога. Она — где руль, где вожжи под рукой — Везет свое — Навалят не навалят — Торопит неотложную версту… Она и ночью до свету дневалит У памяти великой на посту.