Читать «Живые не сдаются» онлайн - страница 84

В заключение своего страшного повествования. Николай Иванович Паршин сказал:

«Мне хочется обратиться к матерям и женам, к детям, братьям и сестрам — к тем, кто получил с войны извещение о своих сыновьях, мужьях и отцах с двумя страшными словами: «Пропал без вести». Помните! Не все они пропали без вести! Среди тех, кого не дождались с фронта, были и узники блока смерти, те самые, которые, истерзанные, голодные, голые и босые, но не покоренные врагом, морозной февральской ночью 1945 года поднялись против своих палачей и вырвались из ада, устроенного фашистами на земле. Они погибли со славой, как и подобает воинам. И это не без вести пропавшие, а вечно живые герои. Память о них навсегда останется в наших сердцах».

- 45 -

Трудно поверить, чтобы человек когда-нибудь радовался тому, что в него стреляют. Но Бакланов был рад, когда услышал над собой пистолетные выстрелы и дробные автоматные очереди. У него сразу отлегло от сердца. «Значит, кончают поиски, не станут раскапывать или зажигать солому. Пулей найти не так-то легко».

Страшнее было, когда гитлеровцы протыкали солому металлическими прутьями. Одно мгновенье Бакланову казалось, что жизнь уже кончена: прут опускался ему на грудь. Но, изловчившись, он все-таки повернулся на бок, и, пронзив лохмотья куртки, прут скользнул по груди и ушел вниз. Длилось это всего не более секунды, а показалось мучительным часом.

Теперь пули прошивают солому, шуршат у самого лица, возле ног и спины. Как завороженный лежит Бакланов в окружении смертельных капель свинца.

Наконец, палачи, кажется, ушли. Но Бакланов лежал не шелохнувшись: а вдруг гитлеровцы стоят там, наверху и поджидают, когда беглецы сами себя обнаружат. Молчит и Соседко. Что с ним? Жив ли? Быть может, тяжело ранен?

Тишина длится около часа. Опасность, видно, миновала.

— Владимир! — тихо зовет Иван Иванович.

Соседко не отвечает.

— Владимир! — снова, уже более громко, окликает Бакланов.

Опять все тихо. Только со двора доносится кудахтанье кур, позвякивание цепи у собачьей конуры.

«Неужели, убили?» — пугается Иван Иванович и осторожно пробирается к тому месту, где ночью запрятался товарищ. Солома так громко шуршит, что, кажется, слышно в хозяйском доме. На секунду Бакланов замирает, не дышит: прислушивается, нет ли поблизости подозрительного шума. И вдруг совсем рядом раздается приглушенное всхрапывание спящего Соседко. Бакланов протягивает руку и дотрагивается до теплого голого живота товарища.

Владимир сразу встрепенулся.

Казалось невероятным, но Соседко спал. Он спал и когда немцы прощупывали солому, и когда стреляли.

Начался день, томительный, долгий, голодный.

За стенами сарая то и дело раздавались выстрелы, слышался гул моторов, грубые окрики. Каждый час, каждую минуту сюда могла ворваться другая группа гитлеровцев, начать новый обыск, обнаружить их и расправиться так же, как с майором Черновым. Может и хозяин усадьбы найти их и выдать палачам...