Читать «Живые не сдаются» онлайн - страница 53

— Идите все вон туда, — и кивком головы указал на группу узников, столпившихся возле одной из стен барака.

Место, куда подошли Бакланов и Фенота, находилось вне поля зрения часовых на вышке. Во дворе, кроме Ткаченко, никого из штубендистов не было.

На горячих от солнца камнях лежал умирающий человек. Бакланов слышал, что он капитан-кавалерист...

Узник не стонал, а лишь тяжело дышал да скрюченными пальцами беспрестанно царапал камни вокруг себя.

Подошел среднего роста черноволосый и чернобровый военврач Максимов. Его Бакланов хорошо знал, видел всегда вместе с капитаном-кавалеристом, который лежал теперь на булыжниках.

На фронте военврач Максимов работал в полевом госпитале хирургом, сутками не отходил от операционного стола.

Однажды привезли в госпиталь и капитана-кавалериста. У него была навылет прострелена грудь. Пуля прошла сквозь легкие, и раненый долго кашлял кровью. Максимов хотел эвакуировать капитана в тыл, но тот запротивился, заявив, что здесь рядом находится его родная кавалерийская бригада, а он через день-другой будет здоров и вернется в строй.

Дня через четыре после прибытия капитана гитлеровцы окружили район дислокации госпиталя вместе с советскими воинскими частями, державшими оборону. В госпиталь фашисты ворвались на рассвете, когда раненые еще спали. Услышав стрельбу, все подхватились, даже те, что лежали с загипсованными ногами. Тяжелораненых, которые не могли подняться с коек, фашисты пристреливали на месте. Та же участь постигла всех, кто оказал малейшее сопротивление.

Доктора Максимова, легкораненых и выздоравливающих бойцов и командиров фашисты отправили в концентрационный лагерь. Вместе с ними оказался и кавалерийский капитан. Максимов почти в открытую вел среди военнопленных антигитлеровскую агитацию, рассказывал им обо всем, что удавалось разузнать о положении на фронтах.

Нашлись среди военнопленных предатели. Они выдали фашистам доктора Максимова и его товарища. Из концлагеря гитлеровцы перевели их в тюрьму. А потом бросили в блок смерти. Они находились здесь уже более двух месяцев.

...И вот доктор Максимов снова должен сделать операцию. Нет здесь ни операционного стола, ни обезболивающих средств. Её надо провести с помощью сплющенного и заточенного о камень гвоздя, рану зашить‚ сделанной из проволоки иголкой и ниткой, вытащенной из дерюжных арестантских штанов.

У капитана острый аппендицит.

— Сдвиньтесь поплотнее, товарищи, — попросил Максимов сидящих вокруг узников. — Вот так, чтобы с вышки не заметили...

Операция началась, и теперь пусть идет блокфюрер или комендант Маутхаузена, Максимов не бросит оперировать, если даже это будет стоить ему жизни.

Сидя спиной к Максимову, Бакланов думал: «Зачем делать операцию человеку, который не сегодня-завтра должен погибнуть? Но доктор оперирует, значит, он думает о жизни. И если бы эти люди — Максимов и кавалерийский капитан не думали о жизни, о свободе, они вряд ли пошли бы на это рискованное предприятие. Значит, есть какая-то надежда, значит надо крепиться, не падать духом».