Читать «Женские мистерики» онлайн - страница 16

Тем временем певец раскинул руки в стороны, как большая красивая птица свои большие красивые крылья. И полетел в свет…

– Эй! Ты чего тут весь концерт решила проторчать? Так вся жисть мимо пройдёт, – как чёртик из коробочки выскочила Китикэт, – Пошли скорее!

В течение представления я старалась сосредоточиться на ощущении счастья от нереальности происходящего и неотвратимо приближающейся сказки. Но меня почему-то бил мандраж, а в мыслях всё время всплывали огромные глаза Соловейчика, полные стоящих в них, но героически сдерживаемых слёз. Вот кому уж действительно было необходимо знакомство с заезжей звездой и протекция. Ведь, как известно область искусства в нашей стране – царство необъективности и беззакония, где пробивные бездари непременно оказываются на коне, посвящая всю зловредную жизнь делу отмщения за свою бездарность. К чему мне-то было так уж рваться в светлейшие покои?

Но всё же, когда к моему Шафрану на сцену лезли девки с цветами, внутри начинал нервно вошкаться омерзительный сколький ревнивый червячок-эгоист: «Ишь, попёрли! Малолетки тупорылые. Все до противности длиннющие да костлявые! И непременно к нему целоваться лезут. Но только я знаю, каким слоем у него грим наложен, и могу заранее сказать, как вы склеитесь сейчас щеками. Аж чвакнет, отлепляясь! Дурры! Ну, ничего, мы-то с ним сейчас будем иметь рандеву, и ещё неизвестно, до чего договоримся, мож всю жизнь будем душа в душу… А вы верещите под сценой, мочите слезьми подушки. Куда вам всем до меня?!»

Репертуар Шафрана я знала наизусть и ничего нового в музыкальном смысле для себя не открыла, кроме, пожалуй, того, что в записи он звучал гораздо лучше. Перед глазами маячил умилительный, но прозаический визуальный ряд: звездун постоянно потел, запыхавшись, не поспевая за танцевальной группой, путал движения, забывал и переставлял слова песен, которые зал знал лучше его. В выступление вмешивался объективный жизненный фактор: перед нами, как ни крути, не божественный златокудрый Аполлон, а живой человек. Увы, не такой уже молодой, с одышкой, каким-то своим настроением, ошибками, усталостью, и, может даже, расстройством пищеварения. Но от этого «серебряный голос страны» становился ещё роднее, ближе и любимее.

После концерта у входа в царские апартаменты на этот раз, невидимые в прошлое посещение, дежурили два амбала со строгими лицами. Толпа у непреступных дверей увеличилась в десятки раз и напоминала теперь растревоженный улей. Причём, все пчёлы служили репортёрами и настроены были весьма воинственно:

– Слышали, он отказался общаться с прессой.

– Да где это видано?! Ну, никогда ж такого не бывало!

– Это чего выходит, мы с камерами зря тут ошивались?

– Узнать бы кто купил интервью.

– Да частный издатель какой-нибудь… мало ли у нас крысятников…

– До последнего будем караулить.

– Щас погоди, его директор выйдет – всех попрёт. Он же сразу сказал, никаких записей не будет, у Льва Валентиновича важная встреча.

Внутри сердитой пчелиной семейки, зажёванный возбуждённой толпой стоял один спокойно сосредоточенный человек с живым фанатичным взором – Соловейчик. Он стоял – верил в меня, в Шафрана и ждал.