Читать «Женские мистерики» онлайн - страница 15

Мои удивительные наблюдения прервал тихий вкрадчивый шепот:

– Добрый вечер. Вы меня не узнали? Мы учимся вместе в академии культуры. Только я по специальности «актёр музыкального театра». Евгений Соловейчик. Вы меня ещё приглашали в вашу группу, подпеть на курсовой постановке. Помните?

Передо мной стоял тот, приглянувшийся мне парнишка, с длинной розой в нервных руках. Да, конечно, теперь я вспомнила его. Он учился на два курса младше, но был довольно популярен в нашем «кульке» из-за волшебного хрустально-чистого голоса, совершенно робертиновского звучания. Его фамилия удивительным образом соответствовала прозвищу или наоборот. Только иногда к этой фамильной кличке добавлялся эпитет – фанатичный, либо Соловейчик-рецидивист, потому как парень полностью был подчинён сверхидее – петь, петь, петь. Ни на одно приглашение украсить мероприятие пением он не ответил отказом. Причём это могли быть как большие ответственные концерты, так и просто студенческие посиделки в общаге. Сейчас он стоял передо мной необычайно взволнованный и торжественный, в костюме при галстуке и в длинном светлом плаще, теребя колючий стебель, будто робкий жених-бессеребренник, явившийся просить руки девушки у её надменных родителей-олигархов.

– Пожалуйста, помогите мне. Я отважился лезть в глаза Шафрану. Потому что от него может зависеть вся моя жизнь. Я знаю, что он член приёмной комиссии в московском училище при консерватории. Я хотел показаться ему, просить совета. Понимаете для меня это очень, ОЧЕНЬ важно. Вы ведь вхожи в этот круг? Да?.. Умоляю, не откажите! Если только будет возможно… представьте меня Льву Валентиновичу.

Я была поражена, но не столько целеустремлённой решимостью Соловейчика, сколько тем, что даже я, отслеживающая каждый шаг своего эстрадного любимчика, не знала таких подробностей – Шафран журит в приёмной комиссии, да ещё он, оказывается, Валентинович.

– Ну, я постараюсь… Н-не знаю, конечно, кка-ак… – замямлила я, готовая расплавиться под палящим мольбой и надеждой взглядом.

Наш обоюдоконфузный диалог прервало явление вселенского масштаба. В нескольких метрах от нас из голубого тумана выткалась фигура Шафрана. Мы замолчали, подавившись словами. И как заворожённые смотрели на призрак оперы. Шафран Валентинович стоял в густой чёрной тени кулис, на самой кромке света и тьмы, готовясь окунуться в океан ярких лучей и всеобщего обожания. Со всех сторон полилась музыка, вполне сгодившаяся бы в качестве фонограммы для хора ангелов.

Вдруг Шафран, не видя нас, затерянных в полупрозрачных занавесях, привычно перекрестился, отточено заученным движением, как умеют только нищенствующие старушонки, что с заутрени до обедни обсиживают ступени храма. Затем трижды краткими выстрелами поцеловав кулон, Шафран приложил его на несколько секунд ко лбу. Мы с Соловейчиком смущённо потупились, будто случайно стали свидетелями некой крайне интимной сцены. Чтоб сгладить неловкую паузу, я уверенно и ободряюще шепнула на ухо юноши:

– Я сделаю все, что в моих силах. Обещаю.