Читать «Ещё поживём» онлайн - страница 23

В купе влетел капитан Рыжов. Влетел, пританцовывая. Взмокший, с дубинкой в руке.

— Ну, дурдом, сейчас начнётся, — хладнокровно сообщил он, — но у нас ещё есть шанс! Ты не лезь, я сам! Меня они знают. Очень хорошо — с плохой стороны. Собаки…

И он бросился по вагону. Его голос был гулким, как шаги конвоя в коридорах тюрьмы, как шаги Командора…

— Молчать, шпана! — с весёлой злостью кричал он. — Ты? А может быть, ты! Кто хочет высказаться? Не вижу желающих… Педрилы несчастные!

И минут через десять, показавшихся вечностью, он снова оказался рядом с Горевым. Он притащил с собой Француза волоком… «Фамилия у него смешная, — вспомнил Горев, — Монзиков». Рыжов был страшен. Он, ухватив левой рукой Француза за шиворот, правой молотил того по печени. Француз бессмысленно улыбался, бормотал невнятное: «Бог — не фраер, начальник…» — и пытался голосить, как торговка базарная…

— На! — и Рыжов толкнул Француза к Гореву, — держи его, бей!

И он, сжавшись в тугой комок, двинулся вновь по вагону. Без тормозов… Горев поймал Француза, как подушку, — бросались, вот так же, когда-то в детстве — и встряхнув его, словно не по-настоящему всё, понарошку, ударил локтем по переносице. Француз завизжал, как поросёнок. И страх отступил. Он ударил ещё раз и ещё… И что-то заговорил, завыл… Первобытная ярость жгла его сердце, и душа замерла, онемела, таким холодом повеяло на неё — смертельным, арктическим — из бездны, о существовании которой он и не подозревал в себе…

Голова Француза моталась, как неваляшка. Он был в отрубе, в состоянии грогги, и выпал в осадок… Остановил Горева всё тот же Рыжов.

— Всё, отбой, — лицо капитана расплывалось в какой-то блин, не разберёшь ничего. — А где Егоров, где это говно? Куда он делся? Да оставь ты его! Тоже мне — человек без комплексов, убьёшь ведь… На вот, выпей!

Горев бросил Француза, и тот, давно уже в отключке, рухнул на пол. А Рыжов, вытащив из-за пазухи пузырь водки, щедрой рукой налил Гореву целый стакан. Опустошение. Безоблачное молчание. Сияющие вершины. У Горева перехватило горло. Он вспомнил изумлённые глаза Монзикова. Пелена, пепел… Мальчик с собакой. Тихий снежок, острый коготок… Того айзера — в одном сапоге, на теплотрассе, вниз головой. Отупение, полный бред… «Не пропадай», — тихий свет маминой улыбки. За окном громыхал встречный, грохочущий мрак, почти истерика… Что же это, Боже? Шизуха… Всё говно, кроме мочи?.. И Горев, потирая разбитые в кровь костяшки пальцев, медленно потянулся к стакану. Монзиков валялся на полу, пуская кровавые пузыри… Тряпка, ветошка, ненужный хлам…