Читать «Если любишь – отпусти» онлайн - страница 32

Она подняла голову:

– Я люблю тебя, Шурка…

– Я даже представить себе не могу, сколько хорошего нас ждет впереди. – Шурка откинулся на спинку дивана. – Элька, нас ждет замечательная жизнь. – Он привлек ее к себе и поцеловал в губы…

Тот затянувшийся вечер Эля помнит не по часам, а по минутам, помнит ошеломительную близость, поглотившую ее тело и разум, помнит глаза Шурки, его горячее дыхание, шепот и ощущение безмерного, переполняющего душу счастья, будто она лежит с любимым не на диване, а, взявшись за руки, они парят в невесомости, уносясь от земли, на которой рядом со счастьем есть много хорошего, но и плохого – расставание, терпение и слезы.

Счастье длилось до марта, когда Шурку и Леву призвали в армию. Последние четыре дня Эля и Шура не расставались – Эля прогуляла занятия. А ночами они лежали, обнявшись, и смотрели в верхнюю фрамугу высоченного окна на звезды, далекие дымчатые небесные дорожки, не расползающиеся, как земные облака, а в один и тот же час появляющиеся на небосводе в своих незыблемых контурах, таких же постоянных, как их любовь. Ни Полина, ни Софа, ни Александр Моритцевич, ни его сыновья бровью не повели: стол накрывали к ужину и завтраку как положено, на семерых, и за столом Моритцевич с Шуркой несколько минут болтали по-немецки, с учтивыми улыбками переводя разговор присутствующим. На проводах сотрудники хлопали Шурку по плечам и в один голос требовали побыстрее вернуться, жениться и на радость дедушкам и бабушкам родить сына – будущего защитника Родины. И чтоб после армии Шурка сразу поступал в политехнический, а потом они заберут его к себе с руками и ногами, чтобы построить танк на зависть всему капиталистическому миру.

Последнюю ночь он провел дома. Утром, в начале седьмого, Эля, поглощенная печальными мыслями о скором расставании, бежала за молоком мимо Шуркиного дома. Бежала, глядя на сверкающее чистотой окно его комнаты – вернее, комнаты, в которой стояла узенькая Шуркина кровать и письменный стол вот у этого окна. Что он сейчас делает? Спит, наверное. Вдруг дверь подъезда открылась и из нее вышли… Шура и Нина. Элю будто лошадь копытом в грудь ударила. Она остановилась, попятилась, выронила бидон. Бидон покатился по мостовой со страшным звоном. Шура и Нина увидели ее и застыли на пороге. Лица растерянные. Эля стоит, хватая ртом воздух.

– Это не то, что ты думаешь! – Шура бросился к Эле.

Пятясь, она выбросила вперед руку, отгораживая себя от увиденного, защищая от него свое сердце.

– Эля, это не то, что ты думаешь, – наступал на нее Шурка.

Она ни о чем не думала, она все увидела: и довольное лицо Нины, и темные круги под ее глазами и под глазами Шуры, и его испуг.

– Эля, прошу тебя, это не то, что ты думаешь. – Шурка тянул к ней руки. – Эля!

– Да что ты оправдываешься! – фыркнула Нина, и это все решило.

Эля побежала домой, влетела в комнату, закрыла дверь и прижалась к ней спиной. Ноги подкосились. Давясь рыданиями, она сползла по двери на пол, и сколько мама ни пыталась войти, Эля не сдвинулась с места, только шептала: