Читать «Если любишь – отпусти» онлайн - страница 23

Лева жил с бабушкой и дедушкой на Ярославской улице, напротив морга, называл бабушку мамой, а дедушку – папой. Когда учительница по очереди поднимала детей и спрашивала о семье, Лева ответил:

– Мой папа, дедушка Боря…

Дети смеялись. Ему было три года, когда родителей убили: они шли домой из кинотеатра «Боммер». Свидетели говорили, что папа Левы завязал драку с грабителями и крикнул жене, чтобы убегала. Она не оставила мужа и тоже бросилась на грабителей. Их зарезали. Убийц нашли, посадили, но Леве от этого никакой пользы. Он твердил, что вырастет, найдет всех троих и отомстит. У него была художественная натура, он рисовал необычно светлые пейзажи, птиц, животных, а вот людей не рисовал.

А Шурик… Шуркина семья была полной, даже очень, что для того времени было невиданной редкостью и роскошью – кроме мамы и папы у него были два дедушки и две бабушки, и все они жили тоже на Дмитриевской, в двух смежных комнатах большой коммуналки. Жили так мирно, так щедро и весело, что Эля диву давалась – даже мама и тетя Поля частенько ссорились, а представить себе, что, кроме мамы и тети Поли, с ними еще кто-то живет, пусть даже бабушка, и чтобы все было весело… Нет, такое вряд ли возможно, но хотелось бы…

Дружили дети крепко, любили разные предметы, и это разнообразило их общение. Эля мечтала выучиться на врача и работать в родильном доме, там, где начинается жизнь. Лева мечтал строить самолеты, как его покойный отец, как дедушка. Шура писал красивые сочинения, и ему предрекали карьеру журналиста, но он себя никем не видел, просто жил, хорошо учился, запоем читал книги и обожал химию. Нина не одобряла выбор Эли, она плохо относилась к врачам, особенно акушерам-гинекологам, можно сказать, ненавидела их из-за того, что они загубили ее маму. Она бредила полями, заливными лугами, селекцией и сбором картофеля по десять центнеров с гектара.

– Город обязательно срастется с деревней, – уже в седьмом классе твердила она, мечтательно глядя вдаль. – Я выучусь и внесу свою посильную лепту в счастье советских людей.

Они все тогда хотели выучиться и внести свою лепту, хотели счастья и, конечно, любви. И однажды пришел день, когда Эля поняла: ей нравится Шурка, даже больше чем нравится. И еще поняла, что в его доме царит самая что ни на есть настоящая любовь. Поняла это в восьмом классе, в конце учебного года, когда Шурка прямо на уроке стал задыхаться. Дети испугались, закричали, Эля бросилась к нему, схватила за руку и не могла оторвать взгляд от его лица, мгновенно покрывшегося капельками пота. Учительница сказала распахнуть окна и послала за школьным врачом. Врач примчалась с физруком, Шурку отнесли в медпункт, сделали какой-то укол, и он тут же обмяк и уснул. Лева вызвался сбегать к нему домой, и каково же было удивление Эли, сидевшей в медпункте возле Шурки, когда она увидела четыре насмерть перепуганных сморщенных лица, а потом, когда дедушки и бабушки гладили Шурку по голове, от удивления буквально приросла к стулу, на котором сидела.