Читать «Екатерина II, Германия и немцы» онлайн - страница 160

В период сближения России с Австрией, последовавшего после заключения Тешенского мира, нескрываемый «прусский настрой» великого князя Павла Петровича и Марии Федоровны много способствовал усилению отчужденности между Екатериной II и великокняжеским двором. Второй брак Павла быстро утратил для императрицы политическую ценность, более того, он даже угрожал отпугнуть нового потенциального союзника. Этот пример говорит о том, что в XVIII веке брачная политика не имела самостоятельного значения, если она не вела к объединению подвластных территорий, а стало быть, не изменяла соотношения сил. Для Екатерины интересы России не определялись семейной политикой. В идеале последняя должна была ориентироваться на направляющие линии внешней политики, а ее эффективность – выражаться исключительно в воздействии на рост российского влияния в Европе. В случае успеха такая политика способствовала заключению желаемых союзов, помогала сохранить уже существующие, расширить клиентелу и выстроить новые сферы влияния, оживить дипломатическое взаимодействие, измерить и расширить имеющиеся пространства для собственной деятельности и ограничить таковые у других. В век европейского абсолютизма во внешней политике, вслед за военной, «главные действия» начали сводиться к «государственным действиям». Европейская «семья королей» продолжала существовать в династических связях и дипломатическом церемониале, однако все больше как идеология, скорее менявшая, чем скрывавшая властные интересы крупных монархий.

Именно в конфликте между инерцией, присущей силам вновь завязанных семейных структур, и динамичным интересом к перемене союзника снова прошел проверку талант Екатерины, который в критических ситуациях умел распознать шансы на политическое действие и перехватить инициативу. С помощью каждого из браков Павла императрица рассчитывала обеспечить стабильность союзу с Пруссией, и теперь она должна была признать, что на фоне внезапного поворота во внешнеполитической ориентации когда-то многообещающая в политическом смысле и пышно отпразднованная женитьба наследника на вюртембергской принцессе вдруг оказалась тактическим просчетом. Поскольку к 1780 году Мария Федоровна успела произвести на свет двоих сыновей, на которых императрица возлагала большие надежды, просто так дать обратный ход этому политическому промаху было невозможно. Однако ошибки брачной политики можно было исправить с помощью все той же брачной политики. Уже в 1780 году при встрече в Могилёве Екатерина и Иосиф II разработали ответный ход. Их план предусматривал заключение брака между эрцгерцогом Францем, сыном Леопольда Тосканского и вероятным габсбургским наследником императорского престола, и младшей сестрой Марии Федоровны, принцессой Елизаветой Вюртембергской. Как бы мимоходом мёмпельгардское семейство выдергивали из стабильных отношений с Пруссией. Однако прежде всего великие державы преследовали цель закрепить свой будущий союз, в котором роль связующего звена предназначалась не кому-нибудь, а великокняжеской чете, прямо выражавшей свои симпатии прусскому королю. Императрицу беспокоила еще и мысль о том, что слишком тесная связь с Пруссией приведет к ограничению независимости российских интересов в настоящем и будущем. С другой стороны, трудно найти более красноречивое подтверждение упрочению авторитета российской императрицы в Европе в 1770-е годы: прибывший в белорусский губернский город Могилёв, до 1772 года принадлежавший Речи Посполитой, римский император с ликованием воспринимает перспективу брака мёмпельгардской принцессы с наследником престола – Габсбургом лишь только потому, что избранница – сестра супруги российского престолонаследника.