Читать «Дунай в огне. Прага зовет» онлайн - страница 96

— Ну, и цирк! — удивился Глеб.

— Цирк и есть, — повторил Голев, — тут такие давались представления, уму непостижимо.

— Почему? — возразил Якорев. — Их уж не так трудно объяснить: обман народа — и только.

— Известно, их парламент, — согласился с ним Березин, — маска и ширма. Политикой все равно командовал Хорти.

Все, что когда-то читалось и изучалось, весь этот неустроенный мир капиталистической действительности, его политические учреждения вместе с их главой — парламентом за эти дни предстали вдруг живым подтверждением ленинизма.

Дьюла Балаш направился к круглому столу под зеленым сукном посреди зала и нажал там кнопку звонка.

— Это вежливый звонок председателя, — пояснил Имре.

«Зачем он, эка невидаль!» — подумал Максим.

— А это вот… — продолжил Храбец, делая Балашу знак рукою.

Дьюла нажал на целую батарею кнопок, расположенных в несколько рядов, и на всех обрушилось что-то чудовищно оглушающее и страшное. В сонмище звуков — и свист, и рев, и хрип, и грохот. Хочешь не хочешь, а затыкай уши или беги отсюда вовсе.

— Ну и какофония! — изумился Березин.

— Прямо концерт ведьм! — определил Соколов.

— Это придумано… — закончил Имре, когда Дьюла снял руки с кнопок, — чтобы заглушить оппозицию, любой голос из народа, если он послышится с трибуны парламента.

— Ну и техника! — покачал головой Голев.

— Вот и лицо венгерской демократии в стенах парламента, — сказал Березин.

— А вне стен, — добавил Имре, — тем же занимались суды, полиция, тюрьмы — весь государственный аппарат. Но теперь мы будем строить власть по-вашему — все для народа!

Сквозь широченную нишу окна из кулуаров парламента хорошо видна нагорная Буда. Общий фон ее серый, серо-голубой. Голубизна от Дуная и неба. На крутом берегу хмурый, покалеченный немцами королевский дворец, до которого отсюда едва ли больше километра. Но бинокль сокращает расстояние до ста метров. На бойцов смотрят мертвые глазницы окон. На железных воротах обвисают черные орлы габсбургской династии. Недобрая память австро-венгерской монархии витает над его руинами. А в дворцовых садах беспрестанно вспыхивают белые дымки орудийных выстрелов.

— В королевском дворце, — рассказывал Храбец, — совсем недавно Салаши присягал перед короной святого Стефана. Вся церемония транслировалась по радио. И вдруг, — не сдерживаясь, рассмеялся Имре, — в самый торжественный момент из эфира раздался голос, который разнесся по всей Венгрии: «Мадьяры, вспомните, как Салаши в 1918 году стоял перед судом!»

— Вот здорово! — больше всех обрадовался Зубец.

— Салаши — преступник! — разъясняли коммунисты мадьярам.

«Все они преступники, — подумал про себя Андрей, и Хорти с Салаши, и граф Эстергази, и кардинал Миндсенти, и все-все, кто повинен в трагедии Венгрии. Рано или поздно, всем им отвечать за свои злодеяния».

5

Весть о падении Пешта в «Орлиное гнездо» пришла очень поздно и не застала Гитлера. Она всю ночь гналась за ним через грохочущую Германию и лишь на рассвете настигла уже в Имперской канцелярии.

Несколькими минутами позже позвонил сам Фризнер, командующий немецкими и венгерскими силами на будапештском направлении. В другое время весть из Венгрии привела бы Гитлера в ярость. Сейчас он воспринял ее стоически, почти равнодушно. Нет, не потому, что он смирился с горечью утрат, следовавших одна за другою, и не потому, что недооценивал случившегося на берегах Дуная, — просто сердце слишком накалено, и ему нечем дышать. Он беспомощно облизал сухие губы, перехватил трубку из одной вялой руки в другую и, даже не повышая голоса, сказал Фризнеру: