Читать «Дунай в огне. Прага зовет» онлайн - страница 123

Березин помолчал немного, помолчали и все.

— Так от Москвы и пошли, и пошли, и вот где встретились, — рассмеялся Григорий, спускаясь с пафосного тона на обычный и простой. — Я книгу пишу про войну, — чуть погодя сказал он, — о силе духа войск. Еще Ленин учил, без учета морального фактора нет военной науки. Это оружие посильнее пушек и бомб: оно разрушает и строит одновременно.

2

Снова разговорились о боях и походах. Теперь все слушали чехов. Они были солдатами и офицерами сильной чехословацкой армии. Пятьдесят ее дивизий стояли на неприступных укреплениях в приграничных горах. За спиною армии — отличная военная промышленность, весь народ, готовый на любую борьбу. Его поддерживает Советский Союз, верный своим международным обязательствам. Помнят они отравленные дни гитлеровских угроз, дни дипломатического разбоя и политического шантажа. Однако простых людей ничто не устрашило. Разве забыть, как единодушно поднялись они, готовясь к отражению гитлеровцев, как в два дня, вместо пяти по плану, прошла мобилизация. И вдруг — Мюнхен! Чехословакия брошена и предана. Министрам Англии и Франции и их американским вдохновителям навеки не смыть позора этого предательства.

Вилем встал и взволнованно прошелся по комнате.

— И вот пять лет минуло, — рассказывал он, — и у нас опять в руках оружие, у чехословаков опять целое войско. Увидите завтра, какие это полки и бригады!

— Ваше войско мы видели у Белой Церкви, — напомнил Жаров.

— Теперь вы его не узнаете, — повернулся к нему поручик. — Нет, нет, не узнаете. Нам и самим трудно поверить, что все началось с одного батальона. Обучали его ваши офицеры-фронтовики. Их прислали к нам в далекий заволжский город, где шло формирование. Мы учились у них советской обороне и советскому наступлению. Ваша тактика маневрирования прямо поразила нас. Это легко понять, если вспомнить, что мы воспитывались на осторожной тактике французов, которая до небес превозносила оборону. Позже мы наслышались и про немецкую тактику, которая, наоборот, плевала на оборону и до небес превозносила наступление как движение без оглядки вперед. А тут замечательный комплекс. Подивились. Овладели. Настало время испытать силы. Это в сорок третьем было, под Харьковом… Чехословацкие роты удерживали село Соколово, а рядом в Тарановке советские роты стали. У нас вначале тихо было, а Тарановка, видим и слышим, из рук в руки переходит. От огня и дыма там ничего не видно. Потом как стали ваши — и не сошли. Немцы все перепахали снарядами, а люди стоят. Самолеты их засыпают бомбами, а они стоят. Огнеметные танки на них пустили. Люди живыми сгорают, а ни с места.

— Кто видел советских в бою, у того у самого душа крепче стала, — чуть выждав, продолжил поручик. — Смотрим, враг отпрянул. Ну, и решил он попытать счастья на Соколово. Понимаете наше состояние: первый бой, и какой бой! На глазах у самых дорогих друзей, и можно без преувеличения сказать, на глазах и всей Чехословакии. Мы хорошо понимали, что это экзамен на право создавать свое войско. И мы бились, чтоб выдержать этот экзамен. Бились вместе с советскими артиллеристами, пушки которых стояли в наших боевых порядках. Нас тоже засыпали снарядами и бомбами, палили из огнеметных танков, давили гусеницами. Многие взводы дрались в окружении, во многих осталось по пять-семь человек, а они все бились и бились. Помню, у меня шестеро осталось. Подполз к нам командир роты, обнял меня и говорит так: — Брат мой, Вилем, знаю, трудно, а приказываю — стоять: на нас Чехословакия смотрит! — Сказал и сник тут же, сраженный пулей. Я роту принял, а в ней уж и взвода нет. Но держимся, как надо, держимся.