Читать «Друг моей юности (сборник)» онлайн - страница 96

Через день звонят из Денвера. Дон, сын Остина, сообщает, что передумал забирать столовый гарнитур – слишком дорого обойдется перевозка. Остин с ним соглашается. Эти деньги можно потратить лучшим образом. Мебель – ерунда. После этого сын требует у Остина объяснений, что такое «Аукционный амбар» и чем занимается Карин.

– Конечно, конечно, нет ничего проще, – отвечает Остин. – Они сделают список всех полученных вещей и всех вырученных сумм. И им ничего не стоит прислать копию. Насколько мне известно, у них есть компьютер. Мы здесь уже вышли из эпохи Темных веков…

Да, – говорит Остин. – Я надеялся, что ты согласишься со мной насчет денег. Этот проект близок моему сердцу. А вы с сестрой сами себя обеспечиваете, причем неплохо. Мне очень повезло с детьми…

Пенсия по старости и моя пенсия священника, – говорит он. – Чего мне еще надо? А она, Шейла, – как бы это сказать, – она не нуждается, мягко говоря…

Он игриво смеется над какими-то словами сына.

Повесив трубку, он говорит Карин:

– Ну вот, мой сын беспокоится о моих финансах, а дочь – о моем психическом здоровье. Психоэмоциональном здоровье. Женский и мужской взгляд на мир. Женский и мужской способ проявить беспокойство. По существу это одно и то же. Былой уклад сменяется иным.

Дон все равно не помнит назубок все вещи, которые были в доме. Это физически невозможно. Он приезжал на похороны – один, без жены: она была уже на сносях. Он не сможет положиться на ее женский глаз. А мужчины таких вещей не запоминают. Он попросил список просто так, создавая впечатление, что он все видит и его не облапошить. Как и его отца.

Карин намеревалась забрать себе кое-что, и никому не нужно знать, где она это взяла. К ней домой все равно никто не ходит. Блюдо с узором из ивовых ветвей. Серо-голубые занавески в цветочек. Маленький толстый кувшинчик рубинового стекла с серебряной крышкой. Белую камчатную скатерть, которую Карин наглаживала, пока она не засверкала, словно морозное снежное поле, и огромные салфетки, идущие в комплекте с ней. Одна эта скатерть весом с младенца. А салфетки, свернутые и вложенные в бокалы, расцветут, как белые лилии, – но для этого нужно иметь бокалы. Для начала Карин уже отнесла домой, сунув в карман пальто, шесть серебряных ложек. Она знает, что серебряный чайный сервиз и хорошие тарелки лучше не трогать. Но она положила глаз на розовые стеклянные креманки на высоких ножках. Она видит мысленным взором, как эти вещи преображают ее жилье. Более того, она уже чувствует спокойствие, довольство жизнью, которое они ей принесут. Сидя в так обставленной комнате, она не захочет никуда выходить. Ей больше не нужно будет вспоминать про Брента, придумывать способы его помучить. Человек, живущий в такой комнате, запросто сотрет в порошок любого, кто попробует туда вторгнуться.

«Вы что-то хотели?»

В последний понедельник перед отъездом Остина – он летит на Гавайи в субботу – начинается первая сильная метель этой зимы. Ветер приходит с запада, из-за озера; целый день и целую ночь городок заносит снегом. В понедельник и вторник все школы закрыты, так что Карин не нужно выходить на работу. Но ей невыносимо сидеть взаперти; она надевает дафлкот, заматывает голову и пол-лица шерстяным шарфом и пробирается по заснеженным улицам в дом священника.