Читать «Друг моей юности (сборник)» онлайн - страница 56
Элис Манро
– Он пошел повидаться с матерью, пока ее не уложили, – сказала Антуанетта. – В воскресенье вечером он всегда уходит домой рано.
– Разве он здесь не живет? – спросила Хейзел. – То есть в отеле?
– Он что, сказал так? Не мог он такого сказать. У него собственный дом. Замечательный дом. Он там живет, вместе с матерью. Она теперь все время лежит – она из тех, за которыми нужен уход сверху донизу. Он пригласил к ней ночную сиделку, и дневную тоже. Но всегда заходит к ней поболтать в воскресенье вечером, хоть она его и не узнаёт теперь. Он, наверно, имел в виду, что питается тут, в отеле. Не может же он сиделку заставлять ему готовить. Да она и не станет. Нынешние сиделки не делают ничего сверх. Они требуют, чтобы им перечислили их обязанности, и сверх того пальцем не шевельнут. И с тутошней прислугой та же история. Если им скажешь подмести пол, но не скажешь убрать потом щетку, они ее так и бросят на полу.
Пора, подумала Хейзел. Если сейчас не сказать, потом уже точно не получится.
– Мой муж бывал здесь, в отеле. Он приезжал сюда во время войны.
– Ну, это было давно. Вам кофе сейчас принести?
– Да, пожалуйста. Он приезжал сюда, потому что здесь жила его родственница. Некая мисс Доби. Мистер Браун, кажется, ее знает.
– Она весьма преклонных лет, – сказала Антуанетта – как показалось Хейзел, неодобрительно. – Она живет далеко отсюда, вверх по долине.
– Моего мужа звали Джек. – Хейзел подождала, но ответа не последовало.
Кофе оказался мерзким, и это ее удивило, потому что вся остальная еда была очень хороша.
– Джек Кертис, – продолжала она. – Девичья фамилия его матери была Доби. Он приезжал сюда в увольнение и останавливался у этой родственницы, а по вечерам бывал в городе. Он приходил сюда, в «Королевский отель».
– Здесь было оживленно во время войны, – сказала Антуанетта. – Во всяком случае, мне так говорили.
– Он часто рассказывал про «Королевский отель» и вас упоминал. Я удивилась, услышав ваше имя. Я не думала, что вы все еще будете здесь.
– Я не жила тут все это время. – Антуанетта произнесла это так, словно само предположение было оскорбительным. – Я жила в Англии, пока была замужем. Оттого я и говорю не по-здешнему.
– Мой муж умер. Он рассказывал про вас. Что ваш отец был хозяином отеля. И что вы были блондинкой.
– Я до сих пор блондинка. У меня волосы всегда были точно такого цвета, как сейчас; я никогда с ними ничего не делала. Я плохо помню военные годы. Я была совсем масенькая. По-моему, я даже еще не родилась, когда началась война. Когда она началась? Я с сорокового.
Два вранья одним духом, можно не сомневаться. Откровенная, гладкая, намеренная ложь. Но откуда знать, врет ли Антуанетта, что не помнит Джека? У нее нет выбора – ведь наверняка она всем постоянно рассказывает, что родилась только в сороковом.
Следующие три дня шел дождь – то начинался, то переставал. В просветах Хейзел гуляла по городу, глядя на разбухшие кочны капусты в огородах, оконные занавесочки в цветочек, без подкладки, и даже вазы с восковыми фруктами в тесных, вылизанных до блеска гостиных. Хейзел словно думала, что невидима, – так откровенно она замедляла шаг и заглядывала в окна. Она привыкала к домам, стоящим по линеечке. С поворота улицы мог внезапно открыться потрясающий вид на холмы в туманной дымке. Хейзел гуляла вдоль реки и забрела в лес, где росли одни только буки. У них была кора как слоновья шкура и сучки, похожие на подпухшие глаза. Воздух в лесу был напоен каким-то сероватым светом.