При советском еще было строе…Глушь карельская. Утро сырое.Берег озера. Солнечный блик…И, проснувшись с похмелья в палатке,удивляясь, что жив и в порядке,на далекий я выглянул крик.А он реял над всем Прионежьем —над сосновым, брусничным, медвежьим —и похож был на имя мое!И глядел я со смешанным чувствомна озерную гладь с чьим-то бюстом,что чернел, шевелясь, из нее…То мой друг, в капюшоне, как инок,брел в воде среди листьев кувшиноки тростник раздвигал и тянул…И орал, и рыдал от бессилья!– Что случилось? – в испуге спросил я.Он лишь всхлипнул:– Олег утонул….Это было сильней анекдота:мы здесь утром сошли с вертолета,корчевали под лагерь сосняк…И начальник, суровый геолог,был в суровости с нами не долог —ближе к ночи и вовсе размяк!Колбу спирта принес нам в палатку.Через час и я рухнул с устатку,Мишка гостя пошел провожать…И конечно, служебного спиртабыло налито вновь и испито —чтоб друг друга сильней уважать!Вот они и поплыли по пьяни —порыбачить в рассветном тумане!…И плеснула вода за бортом.Друг мой глядь – поплавок не ныряет.И вдруг понял – меня не хватает!(Так он мне и расскажет потом.)Собутыльник лежал в клипперботе,говорил:– Зря вы, Миша, орете, —и тяжелой мотал головой, —не найти без багра Левитана!И так дико все было и странно…– Мишка, – крикнул я, – вот я, живой!Этот случай – с тех пор и доныне —я храню для себя на помине,рядом с шансом пропасть ни за грош!Вдруг – никто и не вспомнит, расстроен……То ли строй тот был лучше устроен,то ли спирт так теперь нехорош!
1998
Париж
Н. С.
В ночь ядреных налили чернил.Весь пейзаж в окне – в чернильной жиже.Вдруг звонок, приятель позвонил.Говорит:– Наташка, я в Париже!В трубке шумно.– Что, – спросила, – где?В самый раз звонок, под настроенье,под ночные мысли о нуждеи под хлябей мартовских струенье…«Вот и этот, ясно же вполне,электричку прозевал, бедняжка,вот и вспомнил, ладится ко мне!Ну и ночь», – подумала Наташка.– Вруша ты, – сказала, – брось шутить!Где ты? На вокзальной остановке?За такси-то хватить заплатить?– Нет, – кричит, – я здесь в командировке!Удивилась. Может, и не врет…Вот вам и везенье – для контраста!– Ты надолго?– Через день отлет!Что там нынче в Питере у вас-то?– Ах, – сказала, – на работе бред,сын простыл, и нет ненастью края…Слышно плохо, это связь?– Да нет,Это я тут, в городе, гуляю….– Ой, а где? —и тоном короляон сказал:– Чтоб не считала врушей,это Е-ли-сей-ские По-ля! —и подвинул трубку:– На, послушай!И тогда весь этот шум и гул,за вокзальный принятый сначала,к ней и впрямь приблизился, прильнул —даже, слышно, музыка звучала!И она представила Париж —недоступный, дальний, карнавальный,и мосты, и черепицу крыш,и бульвар до арки Триумфальной!И лохматый чудился каштан,и его сиреневые свечи!«О, Paris!» – как пел нам Ив Монтан…– О, Париж! – вздохнула, сдвинув плечи.И потом, закончив разговор,долго вновь глядела, как снаружильет желток в чернила светофори фонарный свет стекает в лужи…Сосчитала деньги. Денег нет.И зарплата в пятницу, не ближе…И легла. И выключила свет:– Вот и побывала я в Париже!
