Читать «Дорога на остров Пасхи» онлайн - страница 95

Наверное, можно было бы сказать, что Маханя испугался… Только это будет неправдой. Он не испугался. Я-то знал, что он – из той же породы, что и дядька.

Но все же… Между ними была большая разница. Парни вроде Махани хорошо знают, что такие, как дядька, никогда не бьют первыми. Они это чувствуют. И думают, что на их стороне – преимущество.

Все это я прочел у Махани в глазах. Это было даже в его походке – легкой, играющей, когда он двинулся на меня, рассекая сгустившийся воздух ножом.

А вот в этом он ошибался. Я ударил первым.

* * *

Бляха просвистела, и Маханя не успел увернуться. Блеск начищенной бляхи на мгновение озарил его низкий лоб, и в следующее мгновение из рассеченной кожи хлынула кровь, заливая ему глаза.

Но Маханя не покачнулся: он зажал рану левой рукой, и ринулся вперед. Я быстро крутил запястьем, угрожая новым ударом, но в последний момент резко отошел в сторону и, послав локоть вперед, обрушил бляху на его голову. Как в замедленном кино я увидел, что заточенный край бляхи бьет его прямо в висок – туда, где у него пульсировала вздувшаяся синяя жилка – и разрезая кожу, движется к уху. На землю упала отрубленная мочка.

Тогда Маханя дернулся. Сжался. Но не сдался. Ладонью он по-прежнему зажимал лоб, а предплечье прижал к виску. Вид у него был такой, словно он хочет понюхать свою подмышку, и это показалось мне смешным. Легко танцуя на пружинящих ногах, я снова отступил назад – ровно на длину ремня. И ударил еще раз – прямо в предплечье той руки, что закрывала голову.

Я услышал тихий треск. И тогда Маханя впервые закричал. Просто закричал: от боли и от злобы.

– А-а-а-а-а! – орал он.

И я тоже заорал.

Я бил и бил; бляха точно находила место, которое я намечал взглядом. Я ударил его по правой руке, по тыльной стороне ладони, но он не выронил нож, а только перевернул руку. Я, не останавливая полета тяжелой бляхи, еще раз крутанул запястьем и снова нанес удар – по пальцам Махани.

Половина указательного упала в пыль, а средний повис на лоскуте кожи. Он снова заорал, и я увидел, что ладонь его стала разжиматься. Он выронил нож, и был уже не опасен.

Теперь я целился только в голову. И бил его – даже когда он лежал, дергаясь на земле. Я срезал ему кончик носа, выбил глаз и потом заколачивал латунную бляху весом в два стаканчика мороженого прямо в его вонючий рот. Гнилые зубы крошились легко, и кровь, выступавшая из обрывков губ, смывала черные прокуренные осколки.

Я не знаю, сколько времени это продолжалось. Одно знаю точно – пока прибежавшие из пивной мужики не оттащили меня от тела. Не от Махани – от тела. Хотя – благодаря дядькиной бляхе и моей сноровке – это и телом-то назвать было нельзя. Скорее – фарш для котлет.

Котлет, которые я не так уж часто и видел в то время. Не чаще, чем сосиски.

* * *

Ну да, я убил Маханю. Ну и что с того? Вы что, думаете, что я жалею об этом?

Знаете, я скажу вам одну вещь. На самом деле – Бога нет. Ничего нет. Есть только ТЫ и ТВОЕ. Этого ТВОЕГО не так уж и много; так устроена жизнь, что у каждого из нас есть не так уж и много.