Читать «Дорога на остров Пасхи» онлайн - страница 93

* * *

Ну что? Хотите, я расскажу вам про Латуху? Пожалуй, начать следует с того, как его мать – пьянчужка, известная всему микрорайону – приперлась под наши окна и долго кричала, что сыночек у нее – один, что он – ее кровиночка, и вся такая чушь в том же духе.

Отец несколько раз выходил из дома, смущенный, и пытался ее прогнать. Она уходила, выпивала где-то еще стакан и возвращалась снова. В последний раз, уже под вечер, она вернулась, едва стоя на ногах. Так эта дура завалилась прямо на газон – так, что задралась юбка, и из-под нее показались серые панталоны – и принялась голосить по своему выблядку, как по покойнику.

В конце концов кто-то из соседей вызвал милицию, те – вытрезвитель, и ее забрали туда, где она проводила больше времени, чем в родном доме. Но никто не позвонил в нашу квартиру. И, кстати, я забыл вам сказать… К тому времени соседи уже перестали с нами здороваться… Да и… черт с ними! Но отца это донимало. Он все время старался выглядеть хорошим. Хорошим для всех, будто не знал, что это никогда ни у кого не получается.

А мать… Я стоял за занавеской и смотрел, как забирают в вытрезвитель Латухину мать. Наверное, у меня что-то было с лицом. Что-то такое… Не знаю, что. Я вдруг почувствовал, как кто-то осторожно положил мне руку на плечо. Оглянулся и увидел мать.

Она постояла, а потом сказала:

– Ты так похож на Сережу…

Сказала тихо, но твердо. Без упрека, без сожаления, без грусти, но и без нежности. Просто сказала, что я похож на дядьку. А мне ничего другого и не надо было.

* * *

Латуху нашли в голубятне. Он там прятался. Голубятню построил его отец, давным-давно. Потом, когда Латухе было три года, его отец напился и попал под поезд – примерно на том самом месте, где нашли Сахара. С тех пор голубятня считалась как бы общественной, и вместе с тем – все признавали за Латухой право хозяина.

Голубятня стояла за гаражами, вдали от домов. Латуха, дурак, думал, что сможет там спрятаться.

Утром, когда его обнаружили, его тело было облеплено почерневшим от крови птичьим пухом и обгажено с ног до головы. Кровь на лице запеклась вместе с птичьим пометом. Уж на что он при жизни был прыщавый, а после смерти – превзошел самого себя. Его рожа напоминала торт с клубничным джемом. Торт, по которому кто-то долго топтался.

В общем, приятное зрелище… Хотя вы можете придерживаться обратного мнения – ваше право.

* * *

Ну и, наверное, вам хочется узнать, а при чем же здесь я? Каким образом меня приплели к этому делу?

Все очень просто. Рано или поздно наступает такой момент… Ты его чувствуешь. Он настолько реален и ощутим, что его невозможно ни с чем перепутать. Тут уж выбор за тобой – по какой дорожке ты пойдешь.

Когда из пятерых остался один Маханя, я снова бросился к дядьке. Точнее, к его дембельскому альбому.

Я перелистывал страницы, снова и снова читал: "Кто не был – тот будет, кто был – не забудет…". Я смотрел в его лицо на фотографиях и умолял: "Пожалуйста, остановись. Больше не надо. Ты все уже сделал. Сделал, как надо, и я, твой любимый племяш, прошу тебя – не надо больше!".