Читать «Долины Авалона. Книга Первая. Светлый Образ» онлайн - страница 58

Эдвине мог бы быть ангелом, даже тень листвы падала на него с окружавших нас деревьев, словно милость Богини – такими нежными и аккуратными были черты его лица.

– Что ты сейчас чувствуешь, Ботта?

– А-ах? – случилось мне опешить с внезапного вопроса.

– Что за эмоция сейчас одолевает тебя? Ты улыбаешься не как ребёнок. Уже давно заметил, что ты стал старше меня.

– Не ты ли со мной это ощущаешь, если так правильно заметил моё состояние?

– Перестань вертеть мои мысли, лучше отвечай на вопрос.

– Эмоция, да?

– Любое ощущение, Ботта.

Я ощущал злость на несправедливость этого мира, такую очень эгоистичную злость, ведь обижен был я из-за того, что не считались именно с моими идеями. Да, обида ведь тоже была ощущением, которое сопровождает меня каждый раз. Ещё было отчаяние и разочарование – то я ощущал из-за того, что не давал лишний раз себе слабость. Нельзя было ныть, необходимо делать, что говорят. Иначе не тщетно, иначе умрёшь. Всё серьёзно, когда дело касается поля боя. Всё страшно. Да, ведь страх тоже был. Я боялся отнюдь не идти воевать, не боялся я того, что было мне малоизвестно. Я страшился за семью, груз ответственности был на мне за их безопасность. А ведь и беспокойство это тоже мешало все мысли и ощущения в один ком. Не лучше ли ответить просто – обеспокоенность? Хотя, это лишь наводнение на остальные чувства, что ещё кое-как проглядывали из укрывшей их волны страха. Надо было сказать самое простое, чего нельзя будет оспорить. И вдруг, пока я думал, заметил, с какой радостью Эдви разглядывает украшения в коробочке.

– Преданность. – Говорю резко, сам не подозревая, что отвечу именно так.

– А? Почему именно…

– Я не оставлю тех, кто мне дорог, даже если вселенная хочет сделать меня эгоистом, идти по стопам своих мыслей и убеждений, я предан тем, кого люблю

– Тогда не является ли преданность, по сути дела, любовью? Может это одно и то же.

– Нет, Эдвине. Любовь есть преданность, но думаю, что это также доверие, также самозабвенность… Это то, что я делаю, да. Однако… всё-таки сейчас всё перевешивает во мне именно преклонение колен перед теми, кто мне дорог. И я ни за что не поднимусь выше вас.

– Не просто будет сделать из тебя художника, братик. – Сложив губы в розовый бутон своей улыбкой, Эдви кладёт ладонь на тот альбом, что вручил мне. Он открывать мне его помогает и крепко сжать просит, чтобы странички не убежали от этой ослабшей бдительности. – Хорошо. А теперь скажи, как ты себя чувствуешь. А не то, что ты ощущаешь из-за остальных.

– Гнев.

– Тебя что-то сильно злит?

– Я не хочу причинять несчастья, но папа сказал, что гентас не оставляют нам выбора. Я не хочу лишать покоя даже одну семью, не то, что целые поселения. Можно ли изменить это всё одними мирными намерениями?

– Знать бы мне, рассказал бы точно, но всё чего-то или кого-то стоит. Отказываешься от одного, получаешь другое – выбираешь свой путь. И тут твоё право решить, как лучше. Пока это право отца, ведь он решает судьбу восстания против гентас, но всё имеет значение. Наша роль здесь мала, но не малозначительна. Так кстати мама говорит о своих картинах, если ты не забыл. – Её слова ворвались мне воспоминаниями, я видел её кисть, медленно целующую полотно холста, и представлял, в каких чудесных местах по всему свету висят её работы, ведь к нам часто приезжали путешествующие торговцы. Это была правда, влияние картин на представление людей мира всегда имело свою небольшую роль. – Так ты придумал, что нарисуешь, Ботта?