Читать «До каких пор буду звать?» онлайн - страница 5

Трагическое звучание приобретает в романе чистая, прекрасная любовь девушки Чанды и юноши Нареша. Их любовь заранее обречена на горе и страдания, так как Чанда принадлежит к самой низкой касте натов, а Нареш — сын высокорожденного брахмана. И несмотря на то что отец Нареша просвещенный, интеллигентный человек, что он участник освободительного движения, что по своему характеру он добрый и отзывчивый, он не может подняться выше закона касты, принося в жертву своего сына во имя соблюдения «закона предков».

Через всю жизнь Сукхрама как зловещий призрак проходит недостроенная крепость. Мысль о том, что он не нат, а тхакур, потомок знатного рода, некогда владевшего этой крепостью, постоянно гложет его сознание, отравляет ему все существование и существование близких ему людей. Слишком поздно Сукхрам понимает это и сжигает портрет владелицы недостроенной крепости — семейную реликвию, доставшуюся ему в наследство от отца.

До тех пор пока кастовые предрассудки, как ржавчина, будут разъедать души людей, они не смогут свободно жить и наслаждаться жизнью — такова идея романа. Эта мысль выражается словами писателя, от чьего лица ведется повествование: «Мы стали свободной страной, но еще не смогли вычистить грязь из своего дома». Символически в этом отношении звучит последняя фраза романа: «…в тот день, когда обездоленные познают подлинную человечность, они избавят человечество от страданий. Тогда-то и появится новый человек!»

«До каких пор буду звать?» — звучит страстным призывом человека, оскорбленного и униженного, но не удовлетворенного своим положением, стремящегося к свету и правде.

К. Челышев

До каких пор буду звать?

(Роман)

1

В надвигавшихся сумерках зимнего дня стены беломраморного дворца казались сошедшими со страниц сказки. Последние лучи солнца коснулись благоухающих ююбовых, деревьев, легко заскользили по вершинам огромных ракит и тутовых деревьев и, наконец спустившись вниз, позолотили плотную завесу дорожной пыли, взметенной копытами проходившего стада. С полей повеяло холодом.

Шел тысяча девятьсот сорок девятый год. Болезнь, покрывшая мне ноги нарывами, перед которыми оказались бессильны снадобья городских хакимов, острые иглы хирургов и микстуры гомеопатов, забросила меня в глухую деревушку на попечение местного знахаря. Моего исцелителя звали Сукхрам. На шее у него болтались бусы, на голове гордо красовался высокий тюрбан, на руках позванивали стеклянные браслеты. Тайком от всей деревни он приносил из лесу травы, садился передо мной, дул на мои больные ноги, закатив глаза, кружил вокруг, прищелкивая пальцами, выкрикивая что-то гортанным голосом, а на седьмой день этой чертовщины он снял с моей ноги повязку и сказал: «Сегодня ты сможешь пойти со мной на прогулку, господин».

Он повел меня в сад, посередине которого возвышалось чудо из белого мрамора.

В притихшем старом саду умолк птичий гомон; темнота, казалось, поглощала все звуки. Лишь монотонное гудение храмовых колоколов, созывавших людей на молитву, да позвякивание колокольчиков возвращающегося стада нарушали тишину наступавшей ночи.