Читать «Дневник секретаря Льва Толстого» онлайн - страница 2

Списавшись с Толстым, Чертков через несколько дней передал мне приглашение приехать в Ясную Поляну.

– Согласны вы на это? – спросил он.

Разумеется, я был не только согласен, но совершенно счастлив получить возможность постоянной близости с человеком, к которому не мог относиться иначе, как с величайшим преклонением и любовью.

– Но вам придется жить сначала не в Ясной Поляне, а за три версты от нее, на нашем хуторе Телятинки. Там живет сейчас наш управляющий, молодой человек из крестьян, и еще двое-трое лиц. Из Телятинок вы можете хоть каждый день ездить в Ясную поляну и брать от Льва Николаевича работу, – добавил Чертков.

Имелось одно деликатное обстоятельство, препятствовавшее тому, чтобы я сразу поселился в Ясной Поляне: это ревнивое отношение младшей дочери Толстого к появлению новых людей и особенно новых «помощников» отца в доме. От такого ревнивого чувства Александра Львовна, оказывается, была не свободна и по отношению к Н.Н.Гусеву. Так как у меня никаких «завоевательных» планов не было и я мечтал только в той или иной мере быть полезным Льву Николаевичу, то я нисколько не возражал и против того, чтобы поселиться в самых скромных условиях, в Телятинках.

Не удивился я тогда и просьбе Черткова посылать ему копии моих дневниковых записей, если я их буду вести, что он находил весьма желательным. Естественно, что административно высланный из Тульской губернии и лишенный возможности поддерживать личное общение с Толстым Чертков должен был особенно ценить любую письменную информацию о жизни в яснополянском доме.

Секретарь Черткова А.П.Сергеенко вручил мне даже несколько экземпляров английских тетрадей с тонкими и особенно прочными прокладными листами; писать следовало химическим карандашом с «копиркой», а затем отрывать копии по пунктиру и отсылать их в Крёкшино. Я обещал это делать и действительно первое время аккуратно исполнял свое обещание. Однако со временем, во вторую половину 1910 года, когда В.Г.Чертков сам появился на яснополянском горизонте и когда события в семье Толстых приняли драматический характер, я понял, как стесняла меня «цензура» со стороны Владимира Григорьевича, и под разными предлогами перестал доставлять ему копии дневника, хотя этого и требовали от меня.

Меня предупредили также, что жена Толстого по своему характеру и взглядам является совершенно чуждым, если даже не враждебным ему человеком. Это было ново для меня, тем более что при первом знакомстве Софья Андреевна произвела на меня вполне благоприятное и даже довольно сильное впечатление. Мне понравился прямой взгляд ее блестящих карих глаз, понравились ее простота, доступность, интеллигентность. Тронуло любезное и гостеприимное отношение к человеку, впервые ею увиденному, об идейной близости которого с Толстым она отлично знала. Конечно, я к ней как к жене Толстого мог относиться только с величайшим уважением, какие бы отношения ни существовали между нею и ее мужем.