Читать «Дневник горожанки. Петербург в отражениях» онлайн - страница 58
Алла Борисова-Линецкая
— Я бы хотела спросить…
— А вы что будете? Чай, кофе, «какава» с молоком?
— Чай. Да, так вот, вы много экспериментируете, по-моему. Например, заговорили в «Моцарте и Сальери». И вообще много нестандартных партий, смелых решений… Вам это ближе, чем классика?
— Вообще классика для меня — высшая форма балета. По-настоящему танцевать ее могут единицы. Мы еще держим марку, но… нет звезд. Вспомним 70-е годы. Большой театр — это была целая плеяда звезд. Да, мы пережили взлет и падение Империи.
— Был такой английский фильм «Билли Элиот» — история мальчика из простой горняцкой семьи. Его никто не понимает, над ним все смеются, а он… танцует. И, в конце концов, — побеждает. Выбирается в Королевский балет и становится звездой. Танцует Зигфрида.
— Это только название «Королевский балет». В Англии не было, нет и не будет балета. Там футбол, регби, музеи… Но не балет.
— Я не о том. Для вас этот путь тоже был труден? Было ли непонимание, сопротивление вашему решению танцевать?
— Нет, у меня музыкальная семья. Мама — профессиональная певица, танцовщица, папа — музыкант. А у меня к балету интереса не было никакого… Но приехали педагоги из Ленинграда и в пионерском лагере обнаружили меня. Непонятно почему. Нас было 10 человек из Средней Азии. Мы прошли здесь конкурс и нас всех взяли. Мне было тогда 10 лет.
— И родители отпустили в Ленинград? Тяжело было отрываться от семьи? Страшно?
— Нет. Всегда было интересно. Я же полюбил это дело… Сейчас, правда, я в школу вообще не захожу — как отрезал. Но учителя у меня были замечательные. И я просто счастлив, что это произошло, хотя и без всякого моего участия.
— Судьба?
— Ну, помните у Булгакова: просто так кирпич на голову не падает. Все, что происходит — имеет некий смысл.
— Вернемся к «Моцарту и Сальери». Как говорит режиссер, спектакль поставлен нехрестоматийно.
Не бездарный Сальери, не «Гений и злодейство — две вещи несовместные…», а трагедия одного и другого… Сальери — гениальный убийца. И так далее. Я слышала, что вы не хотели играть Моцарта, а хотели — Сальери. Почему?
— Кроме того, что есть некоторое внешнее сходство с Сальери, мне близок этот человек своими переживаниями, своей трагедией. Но режиссер был против — он увидел во мне Моцарта. Может быть, он был прав — в актерской профессии интересно работать от противоположного. Чтобы не было точного попадания, а — на контрасте.
— А чувство ревности, зависти, к другому художнику оно вам знакомо?
— Абсолютно. Это естественно. Мало, кто этого не испытывает.
— «Я так не смогу». Бывает?
— Конечно, бывает, и я никогда этого не боялся.