Читать «Диброва Владимир. Рассказы» онлайн - страница 4

Узнав, откуда я, начал разговор на украинском, потом время от времени вставлял русские слова и целые выражения, затем полностью перешел на русский. А когда я, чтобы подыграть ветерану, сделал то же самое, он снова, наверное незаметно для самого себя, перешел на украинский. Я похвалил его украинский и спросил, где он на нем разговаривает. «Наверное, в Украинском землячестве?» Савчук ответил, что в начале пятидесятых заходил к местным украинцам, но когда они узнали, что он служил в РОА, то не захотели иметь с ним дело.

Я сказал, что слышал от Алекса его историю и хотел бы расспросить его самого.

— О чем?

— О деталях. О том, чего не прочтешь в книгах. О том, как все было на самом деле.

— Зачем это вам?

— Просто так.

— Просто так не бывает.

Сказав это, старик сделал движение в сторону лестницы.

Я скороговоркой принялся объяснять ему ценность каждой отдельно взятой жизни. Бесценность знания, без которого мы — слепые. Ведь за любой биографией стоит трагичность истории. Которую от нас скрывали. Поэтому наша задача — узнать о ней.

— Зачем?

— Чтобы знать!

— Для чего?

— Чтоб гордиться!

— Чем? Что нас окружили? Или тем, что я убегал?

— Но ведь у вас не было выбора! В этом-то и состоит трагедия! Маленького человека. Который всегда становится жертвой. Попадает меж жерновов истории! Потому что…

— Выбор всегда есть, — вдруг оборвал он меня так, словно что-то вспомнил.

Я замолчал, потому что понял — старик сейчас может рассказать мне то, чего я не успел услышать от своих родителей.

Но он лишь впал в задумчивость.

— Вы говорили, — напомнил я, — о выборе.

— Да, — сказал он, — да. Я стоял от них в трех шагах. Слышал, как они разговаривают. Но они меня не видели. Я был в тени. Потом, когда они повернулись ко мне спиной, я побежал. Тогда я не думал, что делаю выбор. Я просто драпал. И это все изменило.

Он долго молчал, а я ждал продолжения.

— Иначе ничего бы не было, — сказал он, и тут его позвали.

Я допил вино и, не прощаясь, вышел из дома. Завтра в семь утра мне надо быть в аэропорту.

— Подождите! — крикнул мне с лужайки отец Алекса.

Я подошел к нему

— Простите, а как вас зовут? Вы говорили, но, знаете, память уже не та…

— Алексей.

— А по отчеству?

— Владимирович.

— А фамилия?

— Савченко.

Старик наклонил голову, словно всматривался внутрь колодца. Прошло несколько секунд, прежде чем он что-то там разглядел.

— Я понимаю… — выдохнул он, ушел в дом и закрыл за собой дверь.

1999

Каленик

В самом начале восьмидесятых два украинца, два Игоря, познакомились в Москве. На третий день они переходят на родной язык и даже при случае цитируют Григора Тютюнника. Оба — преподаватели английского языка и приехали на курсы повышения квалификации, их поселили в одном из новых домов на окраине Москвы. Дом переоборудовали под общежитие и в каждую комнату поставили от двух до четырех кроватей.

Старший Игорь — родом из Кировоградской области, младший — киевлянин. На последнем курсе университета он перевел для журнала американский рассказ, а отец поспособствовал с опубликованием.