Читать «Дживс и феодальная верность. Дживс готовит омлет. На помощь, Дживс! Держим удар, Дживс! (сборник)» онлайн - страница 292

Растяпа Пинкер, водворив на место фотографию в рамке, которую он успел смахнуть с ближайшего столика, сдавленным голосом спросил:

— Как ты думаешь, Берти, что Стиффи имела в виду?

Мне и самому было бы интересно узнать, что крылось за словами юной пигалицы. Во всяком случае, по-моему, что-то зловещее. В выражении «вот подожди» явно слышалась угроза. Вопрос Растяпы Пинкера отнюдь не был праздным.

— Трудно сказать, — подумав, ответил я, — что ей могло взбрести на ум.

— Она такая вспыльчивая.

— Что есть, то есть.

— Знаешь, мне как-то тревожно.

— Тебе-то что? Пусть папаша Бассет тревожится. Зная Стиффи, я бы на его месте…

Если бы мне удалось договорить, то я бы заключил словами: «…упаковал вещи и слинял в Австралию», но, случайно взглянув в окно, я лишился дара речи.

Окно выходило на подъездную аллею, и оттуда, где я стоял, мне была видна парадная лестница. Когда я увидел, кто поднимается по ступенькам, сердце у меня подпрыгнуло и оборвалось.

Это был Планк. Квадратная загорелая физиономия, решительный шаг — ошибки быть не могло. Еще минута — Баттерфилд проведет его в гостиную, и мы с ним встретимся. От ужаса я совсем потерял голову и не представлял себе, как поступить.

Первой мыслью было дождаться, когда он войдет в дом, и тогда сразу выскочить из окна, благо оно было распахнуто. Думаю, Наполеон на моем месте поступил бы именно так. Я решил, как сказала бы Стиффи, не тянуть кота за хвост, но вдруг смотрю — под окном слоняется скотч-терьер Бартоломью. Тут я понял, что придется фундаментально пересмотреть разработанную ранее стратегию. Нельзя вылезать из окна на глазах у скотч-терьера, тем более если он, как Бартоломью, склонен во всем видеть дурное. Со временем он, безусловно, поймет, что принял за грабителя, удирающего с добычей, обыкновенного безобидного гостя, и охотно принесет свои извинения, но к тому времени мои нижние конечности будут все в дырках, как швейцарский сыр.

Следуя альтернативной стратегии, я нырнул за диван, шепнув Растяпе Пинкеру: «Никому ни слова! Не хочу, чтобы этот тип меня видел», — и устроился там, как черепаха в панцире.

Глава 20

Хорошо известно не только в «Трутнях», но и повсеместно, что Бертрам Вустер умеет держать удар и не теряет лица, как бы сурово ни обходилась с ним жизнь. Дубинкою судьбы избитый в кровь, он головы своей пред ней не склонит, как сказал не помню кто. Словом, Бертрам не из трусливых.

Однако должен признаться, что, сидя скорчившись в своем убежище, я понемногу начал заводиться. Тотли-Тауэрс, как я уже говорил, действовал на меня угнетающе. По-моему, жить в этом проклятом месте совершенно невозможно. То гнездишься на комодах, как горный орел, то, как утка, ныряешь за диваны. Занятие, замечу, само по себе довольно хлопотное и неблагодарное, к тому же оно крайне пагубно сказывается и на состоянии души, и на состоянии складки на брюках. Ну, скажите, как тут не заводиться!

Я все больше ожесточался против этого самого Планка, который, похоже, преследует меня, будто фамильное привидение. Какая нелегкая его сюда принесла? Как Тотли-Тауэрс ни ужасен, но по крайней мере я надеялся, что встреча с Планком мне тут не грозит. У него прекрасный дом в Хокли, и непонятно, почему, черт подери, ему там не сидится.