| If all the world of the so-called inanimate delay one, calling with tenderness in sounds that seem to be too perfect to be less than understanding, it shall be ill with the body. | Если весь так называемый неодушевленный мир захватит его, призывая столь нежными и чарующими голосами, что, кажется, они не могут не быть живыми и разумными, - мечтатель гибнет во власти стихии. |
| The hands of the actual are forever reaching toward such as these-forever seizing greedily upon them. | Действительный мир всегда тянется к таким людям своими жадными лапами и завладевает ими. |
| It is of such that the bond servants are made. | Именно таких жизнь превращает в покорных рабов. |
| In the world of the actual, Jennie was such a spirit. | Такой была и Дженни в этом прозаическом мире. |
| From her earliest youth goodness and mercy had molded her every impulse. | С детства каждый ее шаг был подсказан добротой и нежностью. |
| Did Sebastian fall and injure himself, it was she who struggled with straining anxiety, carried him safely to his mother. | Когда Себастьян падал и ушибался, это она, преодолевая тревогу и страх за брата, помогала ему встать и приводила к матери. |
| Did George complain that he was hungry, she gave him all of her bread. | Когда Джордж жаловался, что он голоден, она отдавала ему свой кусок хлеба. |
| Many were the hours in which she had rocked her younger brothers and sisters to sleep, singing whole-heartedly betimes and dreaming far dreams. | Долгими часами она баюкала младших братьев и сестер, ласково напевая и в то же время грезя о чем-то. |
| Since her earliest walking period she had been as the right hand of her mother. | Едва научившись ходить, она стала верной помощницей матери. |
| What scrubbing, baking, errand-running, and nursing there had been to do she did. | Она мыла, чистила, стряпала, бегала в лавку и нянчила малышей. |
| No one had ever heard her rudely complain, though she often thought of the hardness of her lot. | Никто никогда не слыхал от нее ни слова жалобы, хотя она нередко задумывалась над своей горькой долей. |
| She knew that there were other girls whose lives were infinitely freer and fuller, but, it never occurred to her to be meanly envious; her heart might be lonely, but her lips continued to sing. | Она знала, что многим девочкам живется гораздо привольнее и радостнее, но и не думала им завидовать; ей случалось в тайне грустить, и все же она пела свои песенки. |
| When the days were fair she looked out of her kitchen window and longed to go where the meadows were. | В ясные дни, когда она смотрела из окна кухни на улицу, ее тянуло на простор, в зеленые луга. |
| Nature's fine curves and shadows touched her as a song itself. | Красота природы, ее линии и краски, свет и тени волновали девочку, как прекрасная музыка. |
| There were times when she had gone with George and the others, leading them away to where a patch of hickory-trees flourished, because there were open fields, with shade for comfort and a brook of living water. | Бывало, она уводила Джорджа и других детей в заросли орешника, в уютный, тенистый уголок, где струился говорливый ручей, а вдали широко раскинулись поля. |
| No artist in the formulating of conceptions, her soul still responded to these things, and every sound and every sigh were welcome to her because of their beauty. | Она не умела, как делают поэты, выразить словами то, что чувствовала, но душа ее живо откликалась на всю эту красоту и радовалась каждому звуку, каждому дуновению. |
