Читать «Дети Третьего рейха» онлайн - страница 61

На рынке заговариваю с Элизабет о ее дяде: Герман Геринг не просто любил роскошь – обожал, стаскивая все награбленные предметы искусства в свой замок Каринхалле, названный в честь умершей первой жены Карин фон Канцофф. Где ж обсуждать страсть к дорогим вещам, как не на местной барахолке?

– Так что скажешь по поводу любви твоего дяди к роскоши?

– Почему бы нет? Что в этом плохого? – пожимает плечами Геринг, изничтожая меня взглядом даже не за полное отсутствие интереса к свитерам, а за неповиновение. – Я слышала, что у него было невероятное собрание картин и других шедевров мирового искусства. И что он собрал уникальную коллекцию. Возможно, дяде и правда нравилось искусство. Но, главное, у него была возможность коллекционировать то, что он хотел. А если у тебя есть такая возможность, то ею надо пользоваться…

Сейчас слова Элизабет звучат так же невинно, как и слова самого рейхсмаршала, пытавшегося во время Нюрнбергского трибунала в частных беседах с психотерапевтом оправдать свою тягу к роскоши: «Я рад, что вы спросили, потому что у меня было мало возможностей исчерпывающе ответить в суде на этот вопрос. Они пытались представить меня как грабителя шедевров. Во-первых, во время войны все немного мародерствуют. Однако всё, что, так сказать, я награбил, было сделано законно. Возможно, я платил низкую цену – меньше, чем стоили эти предметы, – но я всегда платил за них, или же их доставляли мне по официальным каналам через дивизию Германа Геринга, которая вместе с комиссией Розенберга поставляла предметы в мою коллекцию. Наверное, одна из моих слабостей в том, что я люблю жить в окружении роскоши и так артистичен по натуре, что шедевры искусства вдыхают в меня жизнь и согревают мне душу. Но я всегда хотел передать эти сокровища, картины, скульптуры, иконы, украшения и прочее государственному музею после своей смерти или раньше для вящей славы немецкой культуры. Если смотреть на вещи с этой стороны, то я не считаю, что поступал аморально. Я собирал эти сокровища искусства не для того, чтобы продать их или обогатиться. Я люблю искусство ради самого искусства, как я говорил, моя душа требовала, чтобы меня окружали лучшие образцы мирового искусства»

«3 мая 1946. Утреннее заседание. Во время перекрестного допроса Джексона Геринг вновь удостоился оценки “аморального преступника”, и вновь всплыла его страсть к накопительству и его непомерное тщеславие. Всеобщее оживление – за исключением самого Геринга – вызвало описание одного из приемов, устроенного в свое время Герингом, на который бывший рейхсмаршал явился в римской тоге и в сандалиях, как Нерон, вдобавок в гриме, с наманикюренными пальцами и подкрашенными помадой губами.

Беспокойно заерзав на стуле, Геринг бормотал: “Здесь не место упоминать о таких вещах, даже если это и правда”».

Придирчиво рассматривая фигурки инков из серебра, инкрустированные камнями, Элизабет отмечает после паузы: