Читать «Дети Сталинграда (Документальная повесть)» онлайн - страница 63

Володю тормошат, похлопывают, тискают, разглядывают. Анна Борисовна сокрушается:

— Что же у тебя зубов-то нет?

— Да старый я, мне уже сорок, — оправдывается Володя.

Анна Борисовна ахает:

— Сорок! Вот так старик! А мне семьдесят…

У детдомовца Бориса Терентьева трое детей. Они приехали с отцом и вьются около ног. Это вызывает всеобщий восторг. Борис сияет. Наталья Федоровна спрашивает его:

— Помнишь, как уроки заставляла учить?

И лукаво улыбается.

— Все было, Наталья Федоровна, теперь вот свои сорванцы подрастают.

Толю Гончарова я узнала сразу — его я видела на фотографии вместе с семьей у Людмилы Васильевны. Он прилетел из Киргизии, очень боялся опоздать — была нелетная погода. Ходил к начальнику аэропорта, умолял отправить побыстрей, книжку «Дети Сталинграда» показывал — вот по какому серьезному поводу просит.

Толя внешне сдержан, но по тому, как он говорит — скупо, срывающимся голосом, — видно, что очень волнуется. Трудно не волноваться, когда вспоминается самое трагичное, самое больное.

— Толя, помнишь, как Раечку встретил?

— Помню, только плакать не надо…

Успокаивает, а у самого в горле комок: вспомнил, как его, шестилетнего мальчишку, мучила совесть, что не смог долго нести свою сестренку Раечку на руках, когда уходили от убитой мамы.

— Раечка приедет?

— Приедет, обязательно!

И Раечка приехала. Она пришла на встречу часом позже вместе со своей дочкой. Хрупкая и неулыбчивая, очень сдержанная, как и ее брат. На природный характер, видно, наложила печать и работа, не совсем женская, — начальник цеха. Она постоянно требует собранности, определенности. Это человек долга. «Времени совсем нет. Чтобы работать хорошо, надо отдавать всю себя, плохо — не позволяет совесть», — написала она мне в одном из своих писем.

Появление полной симпатичной женщины вызвало настоящую бурю восторгов, хотя одни ее узнали сразу, другие нет.

— Валюшка?!

— Молодцом! Ну, шарик, шарик настоящий! Перещеголяла свою воспитательницу.

— Стой, стой! Кто это — не знаю…

Женщину вертят, разглядывают.

— Людмила Васильевна, да это же я, Валя Гуряева!

— Боже мой, Валя!..

— Живу в Волгограде, приехала с мужем. Он у меня инженер. Сама на тракторном. Двое детей.

— Молодец, молодец!

— Семья хорошая…

Бывшие детдомовцы построились в одну линию. Лицом к лицу с ними — их воспитатели, нянечки, повара, технички, шефы, просто жители Дубовки. Они смотрят друг на друга и не могут наглядеться. И качают головами: неужели это те горемычные, о которых тридцать лет назад написала в своем отчете директор детского дома: «28 апреля прибыла первая партия детей — сорок три человека. Детей привезли из Сталинграда. Дети были истощенные, обессиленные долгим голоданием, так как находились в оккупированных немцами районах города. По медицинским данным, 84 процента детей истощенных, 6 процентов — туберкулезных, 5 процентов — цинготных и только 5 процентов — условно здоровых. Одежду детей подвергли полному уничтожению, т. к. она была сплошь покрыта насекомыми..