Читать «Деревенский бунт (Рассказы, повести)» онлайн - страница 333

Но чудится …надо перекреститься… миновало злолетье, и доверчивый российский простолюдин зажил благими надеждами; блазнится бедолажному: вроде светает в родимом краю, тает гибельный сумрак, стихают в кремлёвской ограде содомские вопли да разбойный ор; и чудится, власть грядущая даст волю слову русскому, и слово, вырвавшись из чужеверного полона, вновь зазвучит по земле Русской в испоконной боголепной речи, в родимой песне, в древлеотеческой молитве и святом псалме. Но все лишь чудится, как заблудшему в степных потёмках мерещится призрачный свет далёкого отрадного жилья, мнится едва внятный навечерний звон; чудится… да так уж мы, русские, обманываться рады, чудные и чудесные, вечно чуда ждущие.

Я б женился на тунгуске

Деревенская привычка: что вижу, то пою, либо стишок плету. Помню, тёплым летним ветром, словно замахнуло меня, перекати-поле, в музей под открытым небом, что на сорок седьмом километре Байкальского тракта. Бреду через бурятскую зону, мимо рубленных юрт, крытых берестой, лиственничным корьём и зелёным дёрном, и вертится на языке потеха песенная: «Где ж ты моя узкоглазая, где, нет тебя в Бохане, нет в Усть-Орде…» А потом: «Вышла бурятка на берег Уды, бросила в воду унты…» Спохватываюсь: не дай бог буряты услышат, оскорбятся, хотя… могу ответить: де с любовию пою – люблю родной степной народ: дивлюсь, глядя на крепость и ловкость статных парней и мужей в ярких дэгэлах с золотистыми застёжками, любуюсь, глядя на буряток с раскосыми птичьими очами, что целовались в степи с утренней зарёй.