Читать «День, когда мы были счастливы» онлайн - страница 213
Джорджия Хантер
В те первые месяцы в Штутгарте Яков с Беллой большую часть времени метались между отделением ЮНРРА, где группа американцев выдавала еду, одежду и прочие товары, и Генеральным консульством США, чтобы проверить статус своих эмиграционных документов.
– Есть что-нибудь от моего дяди, Фреда Татара? – спрашивала Белла каждый раз.
Пока что они получили только одну телеграмму после приезда в лагерь. «Работаю над поручительством», – писал дядя Беллы. Но с тех пор вестей от него не было.
Теплым субботним днем Белла с Виктором сидят на одеяле у края импровизированного футбольного поля недалеко от Бисмаркштрассе.
– Видишь там папу? – спрашивает Белла, наклонившись к головке Виктора и показывая пальцем.
Яков стоит, уперев руки в бока, рядом с воротами противника. Он смотрит в их сторону и машет рукой. Яков помог создать в лагере футбольную лигу, это поддерживало физическую форму и отвлекало от ожидания эмиграционных документов. Они с командой тренируются каждый день, а два раза в неделю устраивают матчи, в основном с командами других еврейский лагерей, но иногда и с местными. Матчи против немцев проводятся на гораздо лучшем поле, чем у них, но Яков привык к такому, играя против польских команд еще в Радоме. Он также осознает, как быстро матч может испортиться, и с момента выхода игроков на поле умеет различать немцев, которые приходят играть из спортивного интереса, и тех, кто до сих пор испытывает к евреям очевидную неприязнь. В матчах с последними оскорбления начинают сыпаться уже через несколько минут: «грязные евреи», «коварные воры», «свиньи», «вы получили по заслугам». Мужчины из команды Якова выросли привычными к враждебности и, хотя часто вполне способны победить, в перерыве неминуемо решают, что в их интересах дать ублюдкам выиграть, потому что всем известно, на что способна группа разъяренных немцев, на поле или нет.
Звучит свисток. Матч закончен. У Якова ободрана коленка, а на фуфайке грязные пятна, но он сияет. Он пожимает руки команде противника (дружественной – Белла ходит только на матчи с еврейскими командами) и подбегает к бровке.
– Привет, солнышко! – говорит он, целуя Беллу в губы, и тянется к Виктору. – Ты видел мой гол, большой парень? Сделаем круг почета?
Он трусит прочь с Виктором на руках.
– Осторожнее, дорогой! – кричит Белла вслед. – Он едва держит голову!
– Он в порядке! – отзывается Яков через плечо, смеясь. – Ему нравится!
Белла вздыхает, глядя, как подпрыгивает почти лысая головка Виктора, пока Яков пробегает круг и возвращается к одеялу. Виктор так широко улыбается, что Белла видит все его четыре зуба.
– Как думаешь, когда он подрастет достаточно, чтобы пинать мяч? – спрашивает Яков, завершив круг почета, и аккуратно опускает Виктора на одеяло рядом с Беллой.
– Скоро, любимый, – смеется она. – Скоро.
Глава 60
Адди
Адди идет по черно-белой набережной авенида Атлантика, болтая с одним из поляков, с которым поддерживает связь еще с «Альсины». Себастьян – писатель родом из Кракова. Он, как и Адди, сумел нанять перевозчика через Гибралтарский пролив и купить билет на «Мыс Горн». «Продав дедушкины золотые запонки прямо с рук». В Рио они с Адди встречаются не часто, но при случае наслаждаются возможностью поговорить на родном языке. Язык детства чем-то успокаивает – это дань тем главам их жизни, временам и местам, которые теперь существуют лишь в воспоминаниях. Во время таких встреч разговоры неизбежно сворачивают к мелочам, по которым они скучают больше всего: для Себастьяна это аромат маков по весне, вкус пончиков с начинкой из розового джема, возбуждение от поездки в Варшаву, чтобы посмотреть новую оперу в Большом театре; а для Адди – удовольствие от прогулки летней ночью до кинотеатра, чтобы успеть на последний фильм Чарли Чаплина, по пути останавливаясь послушать плывущие из открытых окон мелодичные переливы скрипки Романа Тотенберга, соблазнительный вкус маминых печений в форме звездочек, которые обмакивались в густое сладкое какао после дня катания на коньках по замерзшему пруду в парке «Старый сад».
