Читать «Денежная история» онлайн - страница 65
Анатолий Самуилович Тоболяк
Приближаются. Приближаются. Глаза Ольги беспокойно мечутся по толпе встречающих, разыскивая меня, но не видит она своего благоверного или видит, но не узнает. Да вот же я, слепошарая! Вот же я!
Входят в открытые ворота, и тут Кумиров, с неожиданным всхлипом, со спазмом в горле протискивается к ним и хватает жену за локоть.
— Стоп, Кумирова, таможенный досмотр. Чей ребенок?
Сумка шлепается на асфальт. Какое сильное «ах» раздается! Или «ох».
Я обнимаю их обеих сразу и попеременно — то одну, то другую — целую туда-сюда: в губы, в лобик, в глаза… и Машенька, скривив свою светлую мордочку, заливается своим испуганным плачем.
— Не узнала… Она тебя не узнала, — лепечет Ольга, оправдываясь. — Глупая, это же папа! Слышишь, дурашка? Это же папа, — успокаивает она малышку.
— Па-па. Я па-па, — тычу я себя пальцем в грудь, утверждая свое несомненное отцовство. — Дай мне. — И беру плачущую дочь на руки.
Воссоединение семьи — вот как это называется.
* * *
А затем наступает сороковой день, сороковины, и, ничего не сказав Ольге, я посещаю квартиру Ивана Петровича Яхнина, где за длинным столом опять поминают уничтоженного мной Игоря. И я слушаю скорбные слова о нем, и я пригубляю водки в его память, и я смотрю на большую фотографию, на которой Яхнин белозубо, неистребимо улыбается всему Божьему свету… и не звериные угрызения совести я чувствую, не проказа души гложет меня, а нечто более страшное — оледенение и оцепенение, точно сердце мое вырезано напрочь. Я могу даже думать о таких предстоящих бытовых вещах, как размен квартиры, переезд в новые края, где меня никто не знает, и дальнейших планах переселения за отечественный рубеж. Я могу сочувственно пожать руку отцу убиенного, прощаясь и уходя. Нет мне места на этой земле. Я погубил сам себя и лишь в своей семье обретаю я счастье.
Вместо послесловия
Я решил предать гласности эту рукопись после того, как получил неожиданную телеграмму от Андрея Кумирова из Самары. Вот ее текст: «Уезжаю в Австралию навсегда. Прощай. С рукописью поступай по своему усмотрению. Андрей».
