Читать «Демоны Боддеккера» онлайн - страница 111

Трое похорон за два дня кому угодно понизят настроение до ноля.

Панихида по Сильвестр прошла вчера утром. По Чарли Анджелесу — вчера днем.

Теперь же горсточка представителей Пембрук-Холла встретилась на старой пристани в Хобокене, чтобы проститься со Шнобелем. Сначала Дьяволы хотели проводить службу в своей обгоревшей церкви, но она оказалась наводнена фанатами и зеваками. Кроме того, власти предержащие Пембрук-Холла хотели как можно дольше хранить кончину Шнобеля в тайне, дабы не повредить репутации Дьяволов и кускусных хрустиков, продукта одного из старейших клиентов агентства.

— Бог ты мой! — сказал по этому поводу Левин. — Неужели он не мог подавиться до смерти какими-нибудь другими хрустелками? «Атомной хлопушкой Реденбачера», например? «И-Зи-Бри»? Багететками? Нет, обязательно кускусными хрустиками!

Также опасались, что фанаты Дьяволов попытаются установить на могиле Шнобеля памятник — хотя, как указала Дансигер, все-таки умер не Джимми Джаз, у Шнобеля популярность куда ниже. Ну и последнее, мы не исключали возможности, что как только станет известно, что мир лишился одного из Дьяволов, «Теч-бойз» и прочие волонтеры засыплют Пембрук-Холл мольбами взять их на освободившееся место.

Итак, мы собрались на причале в Хобокене, чтобы отдать последнюю дань уважения Питеру Ричарду Свишеру — если, конечно, хоть кто-нибудь и правда испытывал к нему уважение.

На самом конце причала была установлена бетонная плита, на которую навалили груду старых сучьев, картонных коробок и древесной стружки. Тело Шнобеля было облачено в полную амуницию Дьяволов, «отнаноклиненную» от куртки до сапог. Возлежал он на двух соломенных тюфяках, заранее водруженных на самый верх груды. С реки задувал промозглый ветер, мы все поеживались и дрожали, но ни единой слезы пролито не было — если не считать солевого раствора, что вытекал из глаз роботетки Манди.

Я украдкой глянул на часы.

Хонникер легонько пожала мне руку.

— Ты как?

Я уклончиво пожал плечами.

— У меня хорошие новости, — прошептала она. — Пришли на часы буквально только что.

— Прибереги их на потом, — сказал я.

— Ты не хочешь говорить о доме, Боддеккер? Я покачал головой.

— Не в настроении?

— Именно.

— Что случилось, милый? Тебе не хватает…

— Я устал от похорон.

— Да, нелегко лишний раз думать о том, что и ты смертен.

— Не в том дело! — Я старался не повышать голос. — За исключением Шнобеля, эти люди были моими друзьями.

— Мне так жалко тебя, Боддеккер. Просто до слез. Так хочется хоть чем-то помочь…

— Тогда оставь меня в покое, — не выдержал я. — И дай самому это пережить.

Не успела она ответить, Ферман подошел к гробу и повернулся лицом к полукругу, который образовали мы, зрители. Он тоже был в полном обмундировании и, как и Шнобель, «отнаноклинен» до блеска. В свете дня его кожа казалась еще бледнее, чем обычно, и на шее еще заметнее проступала сеть синяков, которые я наставил ему несколько дней назад. Ферман заложил руки за спину и вытянулся в псевдовоинской стойке, разглядывая нас точно генерал на параде. Потом откашлялся, прочищая горло, и обратился к нам все еще хриплым и сдавленным голосом: