Читать «Декабристы на Севере» онлайн - страница 27

По сведениям, поступившим от командира полка, Горожанский присягал “15-го числа в полковой церкви”, а по признанию самого декабриста, он принял присягу лишь 16 декабря.

Когда в полку шла присяга, Горожанский мчался к Зимнему дворцу, но поскольку подходы к нему были перекрыты полицией, оставил дрожки возле конногвардейского манежа и побежал на Сенатскую площадь, где присоединился к восставшим. А.С. Горожанский подходил к каре, “видел и за руку брал Одоевского” и на его вопрос: “Что мой полк?” — отвечал: “Оный сюда идет”, то есть предупредил восставших, что и кавалергарды выступают против них. На следствии, не отрицая приведенный диалог, Горожанский пояснил, что говорил Одоевскому о маршруте полка без злого умысла и “без другого намерения, как зная, что полк действительно идет”.

Потом Горожанский встретил знакомого чиновника министерства юстиции Павлова и пошел с ним в Сенат. Со второго этажа здания он видел, как декабристы были рассеяны царской картечью. Когда “все кончилось”, вышел на улицу и, не найдя своей коляски, на попутном извозчике воротился домой. Вызвал унтер-офицера Михайлова и сказал ему, чтобы он “никак больше никому не говорил”. 29 декабря 1825 года Александра Семеновича арестовали и доставили в Петропавловскую крепость с собственноручной запиской императора: “Горожанского посадить куда удобно под строгий арест”.

На следствии декабрист вел себя мужественно. Сознался, что был членом тайного общества, знал “о приготовляемом возмущении 14 декабря” и о решении союза “противиться присяге сообщил своим сочленам”. Показывал скупо и старался не оговаривать товарищей. Пытался запутать следствие, направить его по ложному пути. Чиновники в мундирах хотели узнать у Горожанского, кого заметил он на площади, “особенно поощрявшего солдат и чернь к продолжению неустройства”, но так и не добились прямого ответа. “Тут много ходило во фраках, то есть в партикулярном платье, с пистолетами, но лица вовсе мне неизвестные”, — слукавил декабрист. На вопрос: “О чем говорили служащие Сената?” — последовал ответ: “Что же оные говорили — не слышал, ибо все были столь заняты зрелищем происшествия, что мало говорили”. И так на каждый вопрос: не знаю, не видел, не помню…

Царь жестоко покарал декабристов-кавалергардов. Семь офицеров были приговорены Верховным уголовным судом к каторжным работам на срок от года до 15 лет: Александр Михайлович Муравьев, Петр Свистунов, Иван Анненков, Захар Чернышев, Александр Крюков, Иван Поливанов и Василий Ивашев. Столько же кавалергардов подверглись наказанию в административном, внесудебном, порядке: Горожанский, Арцыбашев, Васильчиков, Вяземский, Депрерадович, Кологривов и Свиньин. Из них самое тяжкое дисциплинарное наказание понес Горожанский. 7 июля 1826 года декабристу объявили приказ царя: “Всемилостивейше снисходя к молодости и неопытности Горожанского… не предавая суду, наказать исправительной мерой, продержав еще 4 года в крепости, перевести в Кизильский батальон тем же чином и ежемесячно доносить о его поведении”. Лицемерие коронованного деспота не имело границ. Царская “снисходительность” обрекала революционера на нечеловеческие страдания.