Читать «Девять писем об отце» онлайн - страница 20
Елена Сазыкина
Душа тревожно ныла от того, что глагол «готовил» имел несовершенный вид прошедшего времени. Что произошло с этим юношей, что у него вдруг не стало будущего, а оставалось только прошлое, не принесшее ни плодов, ни понимания главного смысла?
«Ищу кругом души родной… Придет ли вестник избавленья открыть мне жизни назначенье», – повторял он про себя, и образ седого пророка – «вестника» вдруг сменялся образом насмешливой девочки с огненными волосами. Как будто она могла ему что-то объяснить, каким-то образом помочь выбраться из темного лабиринта вязких и бесплодных раздумий.
Спустя много лет, преподавая литературу своим ученикам, Исай рассказывал им, как Лев Николаевич Толстой, будучи шестнадцатилетним подростком, определил свое место в формуле бытия, подставив собственное имя в известный силлогизм из учебника логики. Получилось у него так: «Лева – человек. Люди смертны. Потому Лева смертен». Бурное неприятие собственного конца, как ни странно, помогло будущему великому писателю и мыслителю действительно стать великим писателем и мыслителем: он достиг успеха в том числе благодаря тому, что ежедневно муштровал себя и заставлял много работать. Ему удалось понять в свои шестнадцать, что жизнь имеет срок, и упущенное время навсегда останется упущенным. А потому, чем больше он успеет сделать в каждый конкретный день, тем больше он успеет совершить и за всю свою жизнь.
Спустя многие годы, уже зрелый Исай Шейнис позавидовал юному Льву Толстому в том, что осознание собственной смертности тот смог направить в столь конструктивное русло еще в начале своей жизни. В его же собственные пятнадцать, душа Исая замирала от совершенно иных строк:
Разумеется, последняя строчка вызывала в нем, к тому времени уже комсомольце, определенный протест, но именно она особенно томила и жгла его незрелую душу. Как сладкий яд, разъедала она ее. И когда подошло время сдавать в библиотеку полюбившийся томик стихов, Исай аккуратно переписал себе в записную книжку пару десятков стихотворений, которые, впрочем, он к тому времени знал уже наизусть.
Этим летом Исай с Володей были частыми гостями в доме Суриных. Отец их одноклассника Димы Сурина прошел через всю Европу в составе освободительных войск. Из Румынии он привез грампластинки с записями Петра Лещенко. Эти грампластинки ребята были готовы слушать бесконечно и в итоге выучили наизусть около трех десятков песен. Репертуар, не содержавший ни слова о Родине или о войне, был настоящим открытием для друзей. Оказалось, можно петь просто о любви, или даже о мимолетных увлечениях, можно целиком посвящать песню женским глазам, а то и одному их взгляду. А главное – все это исполнялось в стиле танго, самая мелодика которого до невозможного предела натягивала струны души, и они резонировали с удивительной музыкой, которая, в свою очередь, словно стремилась их оборвать, но не обрывала, а заставляла трепетать на самых высоких, самых пронзительных частотах.
