Читать «Девчонки с нашего двора» онлайн
Илга Понорницкая
Илга Понорницкая. Девчонки с нашего двора
Вот этот двор, где было непролазно, несказанно скучно. Что здесь можно было узнать?
— Она ходит уже с мальчиками. Понятно, понятно… — говорили о ком-то.
— Что — понятно? — спрашивала я.
— А ты не знаешь? Для чего ходят с мальчиками?
Я знала только, что с мальчиками дружить плохо. С девочками хорошо. Но не всегда получается, как ни старайся. Девочки только и знали заключать союзы — все вместе против какой-нибудь одной, отщепенки. И все шептались, стоило бедняге появиться:
— Я бы такой сарафан не надела.
— Ну и брюки! Только и забот у нее — подчеркивать свои формы!
Что ни наденешь — все было не так. Отщепенка мечтала о дне, когда будет принята обществом. И ее принимали — однажды вдруг, когда стая изгоняла кого-то еще. Теперь уже к бывшей отщепенке подходили, чтобы шепнуть:
— Наташка-то распустила волосы. Русалка! Они у нее жидкие, сосульками висят…
Мальчишки редко говорили, у кого какие брюки, какие волосы. Я помогала гнуть проволоку для пулек. На стройке Димка ощипывал ее кусачками от мотка, мы с Юркой гнули. За это мне тоже сделали рогатку. Мы нарисовали мишень на глухой торцовой стене. Девчонки высовывались из-за угла, пока мы тренировались в стрельбе. Глазки щурились, губки растягивались в улыбках:
— Понятно, понятно…
О том, что у меня теперь есть рогатка, в школе говорили на родительском собрании. Я почему-то долго не могла понять, откуда учительнице становится известно все, что происходит во дворе — она жила совсем в другом месте. И почему ей это все так интересно?..
Вернувшись с собрания, мама кричала, как ей было стыдно. Рогатка была отобрана и сломана тут же, а мне велено было больше общаться с девочками, чем с мальчиками.
— Светка, иди сюда! — кричала во дворе Люська Кокошникова.
Я подходила.
— Светка, ты девушка или девочка?
Я не знала, что им отвечать. Вокруг начинали смеяться:
— Она не знает, что когда есть это, считается уже девушка!
Я соображала, что значит «это». Наверно, то, о чем в школе рассказывала врач, когда мальчишек отпустили домой, а девочек оставили после уроков.
— Так есть у тебя это или нет? — допытывалась Валя Мельник.
Я спешно искала, что сказать — да или нет — чтобы они не стали смеяться.
— А… у всех вас есть?
— Что, интересуешься уже так? Понятно, понятно…
— Что — понятно?
И, наконец — взрыв смеха!
На следующий день снова: «Светка, иди сюда!», и потом тоже, а я только через несколько лет вдруг поняла, что к ним можно не подходить. Можно сказать Люське, да и кому угодно вообще: «Извини, некогда, привет!» — и знай себе шагать дальше. Все растеряются и будут стоять, как вкопанные. А после перестанут тебя подзывать. Почему об этом не догадываешься, когда это нужнее всего?
Я выглядывала во двор — там они или нет, ждала, пока уйдут, по часу стояла в подъезде, когда считалось, что я гуляю с подругами на улице.
Если они были во дворе, я могла выйти без страха только тогда, когда на улице гуляла Танька. Стоило появиться Таньке — девчонкам становилось не до меня. Вокруг Таньки прыгали, визжали, Таньке строили рожи — и тут уж я могла смеяться вместе со всеми. Стая наконец-то принимала меня, я сливалась с ней!
