Читать «Двое и война» онлайн - страница 49

— А у меня и совесть перед Ваней чиста и — никаких берез. Ничего-то ничегошеньки нету у меня от Вани. Спасибо, карточку оставил. Сама я и не попросила бы…

2

Время разматывает свой невидимый клубок, течет, прикасаясь к миру, наполняясь жизнью его, его тревогами.

В обеденный перерыв рабочие собираются в красный уголок, рассаживаются на деревянных, дочерна затертых спецовками скамьях за длинными столами, накрытыми красным, пятнастым от машинных масел ситцем, развязывают узелки с харчами. Перекусив, забивают «козла», листают газеты, разговаривают о том о сем, гоняют по клеткам шашки в блицтурнирах.

Допивая молоко из бутылки, Елена просматривала забытую кем-то книгу о Нюрнбергском процессе. Еще тогда, когда процесс этот шел и материалы его, а затем и материалы процесса в Риге печатались в газете, она думала неотступно: а вдруг среди имен людей, замученных фашистами, этими цивилизованными злодеями, поставившими уничтожение людей на промышленную основу, — что, если попадется ей дорогое имя — Иван Плетнев?

И вот сейчас эти мысли возникли снова.

Елена полистала страницы, задержала взгляд на фотографиях, почитала бросившиеся в глаза абзацы и с сожалением отложила книгу. Предстояла обработка новой сложной детали, и Елена спешила к станку — попробовать, получится ли так, как она продумала мысленно? Она вся была поглощена работой и, казалось, забыла о книге. Но когда все наладилось, пошло привычно и гладко, память выставила перед глазами увиденные в книге снимки: тонны остриженных женских волос, груды поношенных — стоптанных и новых — туфель, сандалет, тапочек, бот, сапог. Дамские сумки и перчатки — изделия из человеческой кожи. Красивую юношескую голову на подставке — украшение гостиной какой-то фрау. Вагонетки. Зевы газовых печей…

Картины эти давили тяжело. Елена сгибалась под их грузом. «Может, в одной из тех печей Ваню сожгли? Был тяжко ранен, очнулся, а кругом враги?..»

После смены, наскоро умывшись, она побежала в городскую библиотеку, где брала книги Зойка. Умоляла знакомую девушку-библиотекаршу:

— Запиши по пропуску. А завтра утром я принесу паспорт.

— Завтра и получите книги, тетя Лена. Я не могу без паспорта и без залога, честное слово.

— Милая, да нельзя мне до утра ждать! А залог вот — все, что есть: двадцать пять рублей. Ты же меня знаешь: Елена Павловна я, Кузнецова. А мне про Нюрнбергский процесс надо — во, — она полоснула себя пальцем по шее, — дозарезу. И сегодня же. Ну, сделай одолжение! Ну, ей-богу же, сейчас надо, можешь поверить?

Девушка зашла за стеллажи: «Что делать? Наверное, правду говорят, что у нее не все дома. А попробуй не дать, еще что-нибудь устроит. И заведующей нет. И посетителей — никого».

Она вышла несмело:

— Ну… хорошо. Оставьте деньги. Только не подведите — без паспорта никак нельзя.

— И еще что-нибудь дай. Про войну. Такое, чтоб на самом деле было. И с фамилиями.

— Очерки?

— Давай очерки.

Утром Елена принесла девушке-библиотекарше паспорт. Пожаловалась:

— До свету читала. Сердце теперь ноет — не перестает. Мало мы знаем про войну и про солдат. И про зверства фашистские. Больше надо писать об этом — передай мои слова своему начальству, пускай в Москве про то скажут, писателям. И скажи мне еще вот что: много ли вспоминается про Отечественную войну, про фронтовиков в газетах?