Читать «Две зимы и три лета (Пряслины - 2)» онлайн - страница 158

- Пойдут, - вяло отозвался Лукашин.

- Люди уже носят.

- Грибы? А то как же! Харч.

Анфиса вздохнула. Всем хорош у нее муженек, а по дому палец о палец не ударит. Единственная его работа, если не считать воды да дров (и то изредка), - забил вход двухвершковыми гвоздями на половину Григория. А дом - это ведь и приусадебный участок, и сено, и крыша над избой и поветью, которую еще до войны ладили, да мало ли всего! И Анфису тяготило и беспокоило это равнодушие мужа. А главное, она никак не могла понять, откуда оно. Дом своим не чувствует - оттого? Или он рано от деревни оторвался и растерял навыки хозяина?

Вдруг под окном захлопал мотор. Анфиса быстро привстала, посмотрела через мокрую, склонившуюся над газетой голову мужа.

- Подрезов. Глянь-ко, глянь-ко, - зашептала она, - да он к нам.

Подрезов ни разу не был у них дома с тех пор, как ее сняли с председателей.

- Дома хозяин? - еще в дверях загремел знакомый голос. - Ух ты! Прямо к самовару. Есть, есть у меня счастье! - Подрезов шумно снял свой знаменитый кожан и, не дожидаясь приглашения, подсел к столу - свежий, прокаленный солнцем, подстриженный, с белой полоской кожи на крутой загорелой шее.

- Ну что, Минина, - сказал он, искоса поглядывая на Анфису, ставившую перед ним стакан, - все еще дуешься? Но-но, не закатывай глаза. Кого хочешь обмануть? Так я тебе и поверил... А чего это ты такая тонкая? Сколько вдвоем живете? Январь, февраль... - Подрезов начал загибать пальцы. - Пора бы поправляться, а? - И захохотал.

Анфиса, привыкшая к подобным шуткам, довольно спокойно выдержала "мужской" взгляд Подрезова, но за мужа она испугалась, потому что всякое упоминание о ребенке у Ивана Дмитриевича непременно связывалось с его Родькой, с маленьким несчастным Родькой, которого немцы вместе с бабкой и односельчанами расстреляли за связь деревни с партизанами.

Подрезов, видимо поняв, что хватил через край (он знал эту историю с сыном Лукашина), надсадно закашлялся, потом сказал:

- А все-таки прошлым жить нельзя. Что же, у каждого сейчас в доме покойник - жизнь прикажешь остановить? - Он нервно пробарабанил пальцами по столу, глянул на улицу: - Что это? У вас кто умер?

По дороге с двойнятами ехал Михаил Пряслин. На телеге могильная пирамидка со звездочкой, выкрашенная красной краской. Краска еще не высохла и жарко горела на вечернем солнце.

- Да нет, слава богу, никто не умер, - ответила Анфиса. - Это, вишь, Михаил памятник Тимофею Лобанову хочет поставить. Перед сенокосом еще сделал, да все краски красной не было. А тут, видно, достал где. А может, и Егорша с району привез. Был у них как-то при мне разговор насчет краски.

Подрезов недовольно хмыкнул:

- Нашел время памятники ставить. Нельзя было подождать до осени?

- Пускай его, - сказала Анфиса. - У парня хоть душа успокоится.

- А чего она у него не спокойна?

- Да ведь как. Не дерево. Каково? Мужика в лес гонит, а тот уж при смерти...

- Ах, Минина, Минина! Опять ты за старые сказки. А до осени, говорю, подождать нельзя? В страду другой работы нету, как могилы устраивать? Подрезов круто повернул голову к Лукашину, и в глазах уже строгость хозяина: дескать, ты куда смотришь?