Читать «Дар Седовласа» онлайн - страница 16

ГЛАВА 2. СЛУЧАЙ В КОРЧМЕ

Словен небрежно очертил "колдовской круг" и теперь проклинал себя за торопливость. Сквозь призрачную ткань волошбы просачивались не только аппетитные запахи, но и будничный шум.

Ругивлад скупыми глотками попивал медовуху, тщетно пытаясь усыпить память. Он расположился в углу корчмы за приземистым дубовым столиком, и звуки, на которые в другом расположении духа не обратил бы внимания, нагло вторгались в размышления: "Нет защиты от случайной брани, волошба спасает только от предсказуемого, как если бы это была предательская стрела иль метательный нож".

Но вряд ли кто всерьез посмел беспокоить героя, ибо длинный меч, небрежно прислоненный к стене рядом, надежней любой магии оберегал покой владельца. На столе дремал, основательно нализавшись мяун-травы, величавый усатый лесной кот, и только слепой не заметил бы, как прогнулись доски под тяжестью животного. Изредка зверь зевал, обнаруживая белые, острые, крепкие клыки, а затем, слегка пристав, переворачивался на другой бок под скрип возмущенной утвари.

"Управляться с послушной стихией, будь то вода или воздух, земля и руда, снег и лед - в силах и обычный человек, - рассуждал словен. - Он использует подручные средства, на худой конец - то, что дали ему боги от рождения - те же руки. Ими он покоряет и древо, и камень. Волхв умеет кое-что сверх того, ибо понимает - и меч, и борона, и самая пустая в мире кружка - это всего лишь части языка, на котором Род говорит со своими детьми. Медовуха, благодаря пустоте чаши, уравнивается с тем, кто пьет, и все это "черты и резы" пропойцы".

Ругивлад сделал еще глоток...

"Пахарь пользует знаком "соха" землю и тем хранит себя и родню. Он сам и его орудие, и ячмень, им взращенный - то "письмена" земледельца. Однако, подлинно божественным языком может быть лишь что-то гораздо более всеобщее и это руны!" - так учил Ругивлада стрый Богумил, так наставлял он своего наследника.

Отца мальчик и не помнил, но сказывали, пропал в дальних странах. Мать померла через год. Дядя заменил ему родителя, и семья Богумила стала его семьей. Сперва жили в Ладоге, но когда Богумила избрали верховным жрецом перебрались в Новгород... Потом его, совсем еще ребенка, провожали в Артанию, далекую, заморскую, таинственную... Потом он учился, долго, мучительно и упорно, чтобы быть таким, как стрый - знающим, ведающим, мудрым. По меркам десятого века - тридцать лет - это больше, чем зрелость.

Словену теперь было тридцать три, но едва он получил черную весть, как горечь утраты, а за ней и страстное желание отмстить убийцам всецело овладели им, как мальчишкой. За долгие годы ученичества молодой волхв научился сдерживать первый порыв, но на этот раз хлынувшие рекой воспоминания только бередили душу. Мастера Лютогаста, что не раз помогал ему добрым советом, в ту пору в Арконе не оказалось. Оно и к лучшему - вдруг, да и отговорил бы! Родичей этим всё равно не воротишь, а ненависть - не то чувство, что вправе вести молодого волхва и зрелого человека по жизни. Сердце не может брать верх над рассудком. И не для того ли Ругивлад покинул родину, не для того ли он служил Храму, чтобы покорять волею самые темные, самые низменные мысли и чувства?