Читать «Гуманная педагогика» онлайн - страница 47

Геннадий Мартович Прашкевич

Только не Роберт Бернс (вы не угадали) и не Вальтер Скотт (тоже не угадали), а нормальные современные поэты. Один по имени Биш Дункан — мордастый, рыжий, будто только что вылез из приключенческих романов Жюля Верна, а второй по имени Бойд — тоже крепкий, тоже будто вылез откуда-то. Оба прогрессивные. Оба — работники профсоюзной сферы, крепкие борцы за права человека. Известно, что правами человека занимался и американский поэт Роберт Фрост («Сосед хорош, когда забор хороший»), но его в Хабаровск не приглашали.

«Интересно, у американских поэтов есть профсоюз?»

Про это Хунхуз ничего не знал, а вот Биш Дункан и Бойд точно занимались профсоюзными делами. Настоящие скотландцы, поиграл Хунхуз некоторыми языковыми (патриотическими) тонкостями. Мордастый и рыжий Биш Дункан ходил по Хабаровску исключительно в темных очках (наверное, советское солнце его палило), а хорошо выбритый крепкий Бойд на зрение не жаловался, но свой длинный скотландский нос постоянно совал куда ни попало.

Гулять по городу должен был еще один иностранец, только свой.

«Болгарец! Братушка!» — опять поиграл Хунхуз языковыми тонкостями.

Этого болгарца, нашего братушку, светло названного родителями Божидаром (фамилия — Божилов), только что изгнали как отчаянного и неисправимого ревизиониста из китайской столицы в Хабаровск, поскольку на большее расстояние маоисты, видимо, горючки не набрали. И вот братушка наш плюнул на прогулку. Тут такие переживания, хватит с него, он просто посидит в ресторане. Город Хабаровск он никогда не видел, но город ему нравится. И скотландцам город тоже нравился. Они как бы даже не замечали того, что Дмитрий Николаевич Пудель, работник крайкома партии, отстает от названной компании шага на два, потому что мужики в юбках его смущали.

Солнечный день. Старуха с бульдожками. Служащие с пухлыми портфелями. Прохожие с авоськами. Под ногами зеленые маньчжурские орехи. От души пламенеет барбарис, сияют даурские розы — красным, желтым, зеленым, каштановым. Чудесной белизной отдает лист бересклета. Скотландцы в восторге. Неужели все это выращивают гомо советикусы?

Сопка Двух братьев, памятник Муравьеву-Амурскому.

Даже Дмитрий Николаевич расслабился. «Вот сейчас поднимемся с Бороды на Лысину… Простите, — спохватился, — с Маркса на улицу Ленина… Две дыры, три горы, а какая красотища…»

Бойд поинтересовался: «А тигры у вас есть?»

«Само собой. Нынче они к нам бегут даже из Китая».

«А мамонты? — осторожно поинтересовался Бойд. — У нас в свободной прессе писали про советских мамонтов».

Тут Пудель дал отмашку:

«Нет, это не у нас, это в Сибири».

«А в Сибири мамонты все-таки водятся?»

На этот раз отмашку дал Дед: «Водились!»

«А что же теперь?»

«Теперь не водятся».

Бойд напрягся: «Голод? Вымерли?»

Дед с ответом не замедлил: «Союзнички подвели».

«То есть как подвели? Когда?»

«В девятнадцатом году».

Скотландцы переглянулись.

«Это выходит, они погубили мамонтов?»

«Нет, не они, — несколько смягчился Дед. — Погубили мамонтов красные партизаны. Но под давлением. Белые в девятнадцатом бежали на восток, им было не до зверья, а вот союзнички всегда вели себя одинаково. Во всем гадили. Активно оттесняли партизанов в леса».