Читать «Группа крови (повесть, рассказы и заметки)» онлайн - страница 14

Обнаруживается, что в спектакле участвуют живые люди, что от страсти повышается давление, особенно нижнее, и болит голова.

Говорили по телефону в раз и навсегда назначенное время, утром и вечером в девять. Ничего не скрывали, даже подчеркивали откровенность, рассказывая об очевидно тайных событиях и переживаниях. В этом были и суть отношений, и главное их очарование – в абсолютной открытости.

Явный повтор, но надо оставить – усиливает ощущение монотонности.

Все рухнуло в одно мгновение – когда он получил окончательное решение по текущему проекту.

И теперь он лежал, всматриваясь в неприязненный рассвет за окном, понемногу проникавший в комнату. Он отчетливо понимал, что прежняя жизнь кончилась и продолжение ее невозможно. Но, как всегда, острое чувство держалось недолго, боль стала тупой, ее поглощали оцепенение, безразличие, усталость. Выхода не было, и как только это стало очевидно, наступило смирение. Оно подкреплялось обычным недоверием, знакомым всем, кто переживал огромное и неожиданное горе. Не может быть, что это случилось со мной, не может быть, ведь никогда ничего подобного со мной не случалось, за что, почему со мной, нет, не со мной, со мной все обойдется, обойдется, обойдется…

Самые трусливые и покорные скрывались за твердым «Бог не попустит, Бог все управит, Господь спасет…» Другие отвлекались логикой – вероятность, что это выпадет на меня, ничтожная, значит, нечего бояться… Третьи сосредоточенно обдумывали линию поведения «потом», когда все худшее уже случится и минует и небо не рухнет на землю…

Но стоило отвлечься, на минуту ослабить руки на горле судьбы, как наступало отчаяние, и оно было сокрушительным. За ним следовало разъяснение. Горло судьбы – пафосно, но точно. Надо держать, не отпуская, руки на горле судьбы. Иначе – конец.

Он сидел за столом, не замечая, что народ разошелся на обед, что в рабочем зале пусто, смотрел на компьютерный монитор, по которому ползли капли, будто с потолка капал мелкий и редкий дождь, и не сразу понимал, что капли на мониторе – не дождь с потолка на мониторе, а его собственные слезы на стеклах очков.

Наконец для разъяснения указаний, которые он получил уже довольно давно по локальной сети, его пригласили к Нине Филипповне. Так Алёна и сказала: «Ниночка Филипповна вам все объяснит». Он зашел в сортир, увидел в зеркале неожиданно спокойное, даже какое-то самодовольное лицо и отправился к Нинке, не чувствуя ни малейшего волнения. В лучших своих традициях последних лет – будто со стороны наблюдая жизнь Игоря Матвеевича С.

– Ты можешь считать меня чудовищем, – пользуясь некоторой как бы экстерриториальностью кабинета, Нинка закурила. – Уверена, что считаешь, и все вы считаете меня бесчувственной гадиной…

– Кто все, – перебил он в склочном тоне, совершенно не подходящем для такого разговора, но почему-то установившемся с самого начала, – кто все? Крепостные?

Он ткнул большим пальцем через плечо, за стеклянную стену, отделяющую ее начальнический закуток от общего зала. Нинка не ответила, будто не услышала, продолжая свое.