Читать «Грузия (Рассказы)» онлайн - страница 55

— О, в салочки! Я как раз нарочно вернулся, чтобы спросить…

— Это вы, mein Herr?

— Это я, да. Я еще хотел спрашивать. Я немножко занимался русским фольклором. Немножко, как дилетант. Например, детскими играми. Меня интересует этимология этого слова — «салочки». Это от слова «сало»?

— Почему от слова «сало»? Это от слова «осалить».

То есть… а от чего тогда «осалить»? Ну, я не знаю…

Спросите у специалистов.

— Вы не знаете? А когда дети играют, они кричат: «Салка, дай колбасы…»

— Почти так. Они приговаривают: «Салка-салка, дай колбаски, я не ел до самой Паски!»

— Паска — это что?

— Пасха, надо полагать.

— Салка — это обращение? Или это: дай чего? — салка?

— Салка — это тот, кто водит. Кто должен осалить.

— Что, раньше в эту игру играли в Великий пост? Великий пост, да? — который перед Пасхой…

— В Великий пост в прежние времена ни во что не играли и даже песен не пели.

— А почему тогда все так боятся этого салка?

— По-вашему выходит, это такая великопостная игра — за всеми гоняется кусок сала, чтобы заставить самого слабого оскоромиться? Глупость какая-то…

— А почему нет? Я думал…

— Забавно. Вы фольклорист?

— Нет, я дилетант. Просто у меня есть немножко денег.

— И много вы сделали таких открытий?

— Нет, немножечко. Есть еще красивая игра «Бояре, мы к вам пришли».

— А.

— Что?

— «Бояре, мы к вам пришли».

— Ну да.

— Хм… Значит, кто кого догонит, тот того салом измажет, и вообще передаст ему кусок сала, как свой собственный грех, и несчастный должен от него поскорее избавиться, пока не умер. Ха!

Я про попика чуть не забыла, но тут он подал голос.

— Вот потому-то счастливый исход любой игры, как и любого романа — скорейшая смерть.

— Не понимаю.

— А чего тут понимать — если ты сам кусок сала, то умри, пока никого не замарал, а если нет, то бегай от него и тоже скорее умри, пока не оскоромился.

— Я все поняла. Главная добродетель салки — вовремя сдохнуть.

— Ну, я вас благодарю. Я приду еще.

Немец ушел, а попик еще остался.

И пришла наша соседка по этажу и сказала такое, что, я думала, останется самым поразительным из всего, услышанного мною в жизни.

— Дорогая, — сказала она мне. (Это я-то ей дорогая!) — Дорогая, я буду с вами откровенна. Лишь от вас зависит теперь благополучие нашей семьи, я очень надеюсь, что вы мне не откажете.

— А в чем ваша беда? Обещаю сделать все от меня зависящее.

— Вот и хорошо. Видите ли, мой сын уже подрастает. Ему пятнадцать лет, а в жизни столько соблазнов для юноши… Я не знаю, можно ли — вот — при молодом человеке…

— Не стесняйтесь. Это мой друг.

— Видите ли, моему сыну нужна женщина…

— Вы уверены?

— Мы же с вами современные люди… Представляете, ему вчера опять приснился бесполый чертик…

— Какой чертик ему приснился?

— Бесполый.

— Он так и сказал?

— Так сказал, да.

— А как он это определил?

— Ну, должно быть, чертик был без штанов, я не знаю. Вот. И я очень боюсь, что какая-нибудь такая, вы понимаете, что я имею в виду, вот, что ли, соблазнит его… Старая какая-нибудь…