Читать «Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники» онлайн - страница 49

Командировка в низовья Волги стоила Лорис-Меликову немало сил и здоровья. Его восточного типа оливковое лицо приобрело в Астрахани болезненный оттенок, а в окладистой черной бороде стало больше седины. 30 марта Лорис-Меликов выехал из Астрахани в Петербург — на Святую неделю. Ему предстояло еще вернуться в низовья Волги, чтобы закончить дела: не было завершено снятие карантина, происходившее по частям, предстояло проследить за выводом войск из края и отправкой их к местам назначения, осуществить санитарный контроль при весеннем пере кочевье калмыков и «киргизской орды». Михаил Тариелович и не предполагал, что 30 марта прощался с Волжским низовьем навсегда. Однако за неделю до отъезда Лорис-Меликова из края, находившегося под его управлением, выехал в столицу человек, которому суждено было нарушить не только ближайшие планы графа, но и во многом определить его дальнейшую судьбу.

Землеволец А. К. Соловьев покинул саратовское поселение, изверившись в деятельности в деревне и будучи одержимым идеей цареубийства. Всю Страстную неделю в «Земле и воле» бушевали страсти: обсуждение плана Соловьева раскололо землевольцев, многие выступили против задуманной акции. Еще задолго до этих заседаний в центральной организации «Земли и воли» обнаружились новые тенденции, проявившиеся в стихийном тяготении к отрицавшейся ее программой политической борьбе и выразившиеся в террористических актах. Самодержец, верховный правитель, в глазах революционеров был символом и средоточием всех зол существующего строя. Мысль об его устранении неизбежно вызревала в революционной среде. На собрании землевольцев 29 марта — в Великий (Чистый) четверг Страстной недели было решено не препятствовать покушению на царя. 2 апреля Соловьев стрелял в Александра II во время его утренней прогулки, но промахнулся и был схвачен. Власть была поставлена перед необходимостью принятия чрезвычайных мер. Лорис-Меликов был назначен временным генерал-губернатором в Харьковскую губернию — важный район революционного движения, где ему, по выражению газеты «Голос», предстояла борьба с «нравственной эпидемией».

В первые дни на новом посту мысли Михаила Тариеловича невольно возвращались в Волжское низовье, где он оставил столько сил и здоровья и, казалось, частицу самого себя. 10 апреля — уже без генерал-губернатора — был окончательно снят карантин в крае. Телеграммы губернатора Н.Н. Биппена сообщали в Министерство внутренних дел, что «состояние здоровья населения Астраханского края вполне благополучно»^{173. А ведь Лорис-Меликов так ждал весны, чтобы самому, на месте, воочию убедиться, что труды его не пропали. Но насладиться победой над чумой не пришлось. В свете новых событий как-то потускнела, отодвинулась в тень опасная командировка графа и ее славные результаты.}

Нет свидетельств тому, что император прочитал отчетный доклад астраханского генерал-губернатора, привезенный им в Петербург. После покушения Соловьева 2 апреля Александр II, в свете новых грозных проблем, вставших перед ним, потерял, по-видимому, интерес к недавним событиям в Поволжье. А доклад Лорис-Меликова, скорее всего, был передан царем кому-либо из царедворцев (в архиве Александра II его нет), да так и затерялся. И дело не в том, что не было воздано должное энергии, распорядительности и трудам астраханского генерал-губернатора. Главное, что уникальный опыт административно-хозяйственной деятельности в сложнейших, экстремальных обстоятельствах не был востребован, никому, кроме самого Лорис-Меликова, оказался не нужен.