Читать «Горюч-камень (Повесть и рассказы)» онлайн - страница 132

— Ты знаешь, что тут написано? — спросил он у ординарца.

— Никак нет, товарищ капитан!

— Никак нет… никак нет, — обратив на моряка отсутствующий взгляд, с непонятной сердитостью проговорил комбат. — В таком пекле… с одной-единственной ротой!..

Штаб бригады приказывал командиру батальона: одной роте погрузиться на транспорт и прибыть в распоряжение командира бригады для получения особого боевого задания. Оставшейся роте, подтверждалось в радиограмме, любой ценой удерживать порт до отплытия последнего корабля с детьми и ранеными.

Любой ценой! Комбат Ефанов хорошо знал истинный смысл этих беспощадных слов. Он ясно понимал и усложнившуюся задачу, которая потребует от него и от его бойцов неимоверных усилий.

Однако как же можно удержать порт силами одной роты измотанных, усталых моряков? Неужели там, в тылу, не нашлось сотни бойцов для особого боевого задания? Но приказ есть приказ. Его не обсуждают, даже мысленно, а выполняют четко и неукоснительно. Иначе чего бы они стоили, приказы!

Командиры рот, узнав о только что полученном приказе, тоже сначала, как и комбат, выразили недоумение, а потом сожаление, что придется раздружать роты в такой тяжелый момент. Но ничего не поделать.

Об одном лишь не говорили вслух ни оба комроты, ни комбат Ефанов, но про себя каждый подумал, что рота, которая останется здесь, на каменистом берегу, поляжет вся. Помощи ниоткуда не будет, отход исключен, а враг не должен пройти.

— Ваши предложения? — глухим голосом обратился Ефанов к стоящим рядом командирам. — Кто останется?

— Я! — решительно сказал комроты-два Богатиков.

— Моя рота первая, мне и оставаться, — не менее решительно отозвался комроты-один Куреев.

— Так кто останется? — словно бы не слыша, в раздумчивости переспросил комбат и тут же самому себе ответил — Я мог бы и приказать, кому остаться, но лучше пойдите сами к морякам и поговорите с ними. Тут нужно больше чем приказ. Жизнь отдавать придется… сознательно отдавать.

— Есть пойти к ротам! — почти одновременно отозвались командиры.

Как первая, так и вторая роты настойчиво и единодушно заявили, что их место здесь, на последнем рубеже. Комбат Ефанов собирался уже сам решить, какой роте отдать предпочтение, как вдруг матрос Сагайдачный из первой роты, широкоплечий украинец, с непокорно выбивающимся из-под бескозырки чубом, подал неожиданный совет:

— Товарищ капитан, разрешите обратиться!

— Слушаю.

— Пусть нас морской канат рассудит.

— Что еще за канат? — недоуменно буркнул Ефанов.

— Чья рота канат перетянет, та здесь и останется.

Комбат удивленно вскинул брови:

— Кто это тебя надоумил, Сагайдачный?

— Да сам, товарищ капитан!..

Тот же Сагайдачный, взяв с собой троих моряков, немедля отправился к причалу, где швартовался к стенке очередной транспорт.

Через полчаса моряки возвратились к окопам, таща на плечах, с помощью обломка лодочной мачты, бухту морского каната. Как раз выдалось затишье, не было в небе «юнкерсов», молчали в порту пулеметы.

Ефанов приказал полуротам остаться в окопах на случай внезапности вражеского появления, а первым взводам — быстро собраться, чтобы беспристрастно самим решить свою дальнейшую судьбу. Сагайдачный, вместе с ходившими в порт моряками, мигом раскатал притащенную бухту. И длинный-предлинный канат, посеревший от воды, ветров и солнца, лег на редкую, выцветшую от ветров же и солнца траву роковой чертей. Все теперь должна решить сила — сила мышц и духа, сила самоотверженной любви к боевым побратимам и клокочущей в сердцах ненависти к рвущимся в глубь Родины поработителям.