Читать «Горный поход» онлайн - страница 33

Пулеметчики запели песню, хорошую кубанскую песню, где ни слов, ни мелодии не разобрать, а одна только степная широкая тоска. И по чем, о чем — неизвестно.

— Эх, завыли, — ругается впереди стрелок первой роты Масленников, «первач»-ударник. — Веселую надо. Чтобы дождь испугался. Ну, дава-ай!

Смех, шутки — и дождь нипочем.

— Эх, и горы! — восхищается пулеметчик. — Как думаешь: выше колокольни будет или нет?

— Куда!

— Рассказать в деревне — не поверят.

— А дождь: ну, прямо классовый враг.

— Что, товарищ старшина, такие невеселые? Не журитесь. Потому у горных орлов крылья железные, не растают.

— Какая подразделения? — спрашивает выставленный на повороте «маяк».

— Злые пулеметчики, — отвечают весело и гордо или:

— Первая, геройская, непромокаемая рота…

2

Ноги наши привыкли. В первые дни, когда шли хорошей дорогой, было много потертостей. Сейчас идем трудной дорогой, а потертостей почти нет. Привыкли.

Каждый участник похода испытал, как дорога мяла, жала, лепила ногу, словно делала ее военной. И мы получили военные ноги, не знающие потертостей, не знающие устали.

Поход научил многому.

На зимних квартирах, в лагере, были и распорядок дня и расписание занятий.

Боец твердо знал, что подъем будет в пять утра, что целую ночь, покуда он спал, готовили для него, для бойца, завтрак. После занятий будет обед, потом мертвый час. В палатках на крепко сколоченных нарах лежат матрацы, и в мертвый час стоит здесь храп на весь мир. Бойцы лежат, раскинув, разметав руки и ноги; на загорелом теле тяжелый пот. Снятся душные сны. После мертвого часа — внешкольное время, а если в наряд идти, об этом утром на поверке объявят.

Когда на походе боец преодолевает тяжелые подъемы, он твердо знает только, что идти придется, может, и весь день, а может, и всю ночь; что, если дождь будет, если жара будет, движение это не отменится; что, когда он, усталый и мокрый, придет на ночевку, палатки там не застанет. Самому надо ставить палатку, заботливо окапывая ее, чтоб ночью не потонуть в дождевой луже; самому надо чай кипятить, самому надо за водой бегать, воду самому разыскать. Боец твердо знает, что, поставив палатку, он будет спать на траве — на зеленой красноармейской постели. Шинель — матрац, она же одеяло; вещевой мешок под голову — подушка. Ночи холодные, раздеваться нельзя, лицо к утру все в росе, холодной и липкой. Боец также знает, что, поставив палатку, он может в ней и не спать. Усталый, придя на ночевку, он может быть назначен в сторожевое охранение, караулить сон товарищей. И пока товарищи будут крепко спать сладким сном усталых и здоровых людей, он будет зорко всматриваться в темноту, туда, где враг.

Каждый день — на новом месте. Он должен уметь разжечь костер там, где кругом ни деревца, достать воду там, где сушь и пыльное марево степи, найти тропу там, где в бестолковой путанице деревьев, зарослей и скал света белого не видно.

И находили дрова, воду, дорогу. И шли, шли, шли… Оборонялись, наступали, стреляли по всем правилам Боевого устава. И вели отличную политическую работу. И читали, и обсуждали газеты, взводные, ротные, полковую. И на малых привалах, где-нибудь примостившись у дороги, положив бумагу на пенек, на противогаз, на спину товарища, писали рационализаторские предложения о том, как надо на случай внезапного нападения держать пулемет в строю или как вьючить кухни иначе, чем сейчас…