Читать «Горечь сердца (сборник)» онлайн - страница 29

– Ну, значит, дело совсем плохо. Надо же на кого-то свалить вину за бездарность генералов.

– Вы представляете, господа, еврейчики понимают немецкий. Гнусный народец! – развязным тоном произнёс прапорщик Фетисов. В полку он был недавно. Красивый безусый мальчик, этакий херувим с бледно-голубыми глазами, явный любимчик мамочки, до краёв переполненный победной газетной пропагандой и величайшей самоуверенностью. Порой от его высказываний у офицеров морщились лица, как от дурного запаха.

– Вы что, не понимаете, прапорщик, что такие приказы провоцируют погромы? – в голосе Григорьева прозвучала неприязнь кадрового офицера к неумному новичку. Ему с трудом удавалось преодолевать в себе скуку разговора с этим человеком.

– Пусть солдатики потешатся, – брякнул Фетисов. Его задевал безулыбчивый поручик. Задевал всем своим видом – лицом, словно отлитым из стали, гордой осанкой, – даже в грязном окопе не теряющим достоинства, и этим снисходительным тоном, царапавшим самолюбие.

– Да, господа, уставать стал «Митюха» (рядовой), уставать, – не к месту и с явным пренебрежением к нижним чинам протянул поручик Зубович, попыхивая дымом.

– Да солдат не знал и не знает, за что жизни людские кладутся. Вы поговорите с ними. Они вам такое наговорят… Да они отчёт себе не отдают, зачем их позвали на войну. Цели войны им неясны. Крестьянин шёл на войну, потому что привык выполнять требования власти и терпеливо нести свой крест. Кладём без сожаления тысячи солдат – и всё «серая скотинка», «русский навоз». Ну, понятно, когда чужих не жаль, но своих, своих?! Ведь порой ни за что пропадают. Воин должен не умирать за Родину, а защищать её. Умершие – не защитники.

– А сколько потеряно кадровых офицеров – опора монархии, цвет русской армии… Это только поначалу казалось, что война укрепит монархию. Вот увидите ещё, как эта война расшатает государство до последнего предела, – сумрачно проговорил Волгин.

– Мы все тут бесцельно погибнем, – жёстко сказал Данилин. – Закопались в землю и мы, и немцы, и тонем в болотной грязи.

– Под секретом, господа, – поручик Зубович шевельнул жёсткими щётками подстриженных усов. – У тыловых частей отбирают годные винтовки, заменяя их трофейным оружием. Из ставки пришёл приказ беречь патроны. Работать штыком.

– Беречь… Легко сказать. Что это за бои с экономией патронов? Дать в руки русскому солдату дубинку вместо винтовки. И до последней капли крови. А немец пусть с аэропланов бомбами по головам бьёт. С такой подготовкой нечего было втягиваться в войну, – резко произнес Григорьев.

Фетисов доверительным тоном, каким обычно открывают секрет, вновь выдал газетный штамп, уже набивший оскомину:

– Немец не может против нас в штыковом бою.

– Для штыкового боя надо ещё к противнику приблизиться. Или вы издали собираетесь штыками махать, не покидая траншеи? – зло оборвал его Григорьев. – Пулемёты сорвут любое наступление. Перевес всех видов огня на его стороне. Победить нельзя. Нет средств и нет сил. В лучшем случае сменим одну мокрую траншею на другую. Легенда о нашей врождённой непобедимости – не более как миф. Сто семьдесят миллионов населения. Именно это создаёт мираж нашей необыкновенной военной мощи. А результат – непосильные требования союзников. Ну, французам на нас наплевать – пусть хоть вся Россия костьми ляжет, лишь бы Париж спасти. Но нашим-то генералам почему русского солдата не жаль?! Несчастная Россия… Что будет с ней?