Читать «Горечь сердца (сборник)» онлайн - страница 2

С холма к пруду, в облаке пыли и комаров, резво спускалось стадо. Звякал колокольчик. Коровы, торопясь укрыться в воде от донимавших их оводов, сбивались в кучу. Пастух хлёстко щёлкал кнутом, наводя порядок.

Войдя в воду, коровы начали шумно пить. Навоз и моча всплыли на поверхность пруда, образуя жёлто-коричневую жижу.

– Куда привел, олух царя небесного, – возмущённо кричали прачки на мостках, – отгони дальше! Всё бельё об…ли, зачем и стирали…

С чмоканьем вытаскивая из тины ноги, девочки взобрались на берег, натянули сорочки на мокрые плечи и, смеясь, пошли прочь.

– Эй, Васка, а что я у тебя сейчас видел… – сказал, подходя, пастушонок Сёмка, глядя на девочку синими глазами. Васса слегка покраснела, но спросила насмешливо и задорно: – Ну и как?

Сёмка шумно втянул носом воздух, поправил огромное ружьё, мотавшееся за спиной.

– Хотелось бы поближе. Не разглядел.

– Дурень, брешешь ты всё, – Васса с силой толкнула паренька. Тот засеменил ногами, размахнул руки в стороны, и всё же, не удержавшись, опрокинулся.

– Ну, суки голозадые, не балуй, – прохрипел он, сидя на земле и подражая взрослым парням.

– Ах ты, срамник окаянный. Ругаться научился. Гляди, Васка, какое ружжо у него. В корову-то не попади, оглашенный, как волков стрелять будешь. Охотник, – презрительно протянула Таисия и захохотала: – Что глазами-то лупаешь?

Девочки неспешно пошли в сторону села.

– Вечером пойдем погулять?

– Не знаю. Ежели мамка пустит.

– Да, сейчас задаст она тебе.

– А то. Хворостиной так отстегает, что и сидеть не сможешь. Неделю полосы по всему заду будут.

Дом Михеевых стоял в стороне от остальных домов села, на бугре. Большой, добротный, в две просторные горницы, железом крытый. Стены дома обмазаны глиной, чисто выбелены. Рядом с домом – сарай и погреб под соломенной, шалашом, крышей. За домом – сад. Вишни, яблони.

Сам Михеев Антип Дорофеич был мужчиной невысоким, но крепким, кряжистым. Открытое, полное достоинства лицо обрамляла лопатообразная борода. Тёмно-русые волосы, пробитые сединой, стрижены в кружок. Из-под кустистых бровей смотрели на мир пристальные глаза.

Жена его, Ульяна Афанасьевна, – высокая, худая, неутомимая и безжалобная. Тонкие губы её всегда были плотно сжаты, брови строго сдвинуты, лицо замкнуто, волосы убраны под тёмный платок. Родила она двенадцать душ детей, выжило четверо. Остальные умерли в малолетстве.

Старший сын Фёдор, семнадцати лет, сильно походил на отца. И ростом, и станом, и повадкой. Те же тёмно-русые волосы, стриженные в кружок, те же пристальные глаза. Вассе исполнилось тринадцать, Домне – десять, и самому маленькому члену семьи – Глебушке – едва сравнялось пять. Жил в семье и отец хозяина, Дорофей Кузьмич. В поле работать он уже не мог, но старик и во дворе никогда не лишний. И за водой сходить, и дров нарубить, и люльку покачать.

Подходя к дому, Васса замедлила шаги, остановилась у плетня, кусая губы. В надежде что-то придумать и миновать материнское наказание осматривала двор, теребила лепестки мальвы, и они падали к её ногам, пламенели каплями. Ничего не придумав, девочка вздохнула, поднялась на порог, потянула на себя дверь и шагнула в сенцы.