Читать «Голубой журавль» онлайн - страница 3

Я с тоской поглядел на дверь. Дернуло же меня сделать такое признание! Нравится мне у них или нет, все равно ведь придется потерпеть, пока школу не окончу.

- Так скажи, племяш, что тебе у нас не нравится, что не по сердцу?

- Простите меня, тетя, я не хотел вас обидеть, нечаянно получилось, честное слово! Напротив, очень-очень за все благодарен. До конца своей жизни буду помнить вашу доброту! Поверьте и отпустите меня, пожалуйста.

- Охотно верю, но не отпускаю.— Тетя, догадавшись, наверное, что пугает меня своей серьезностью, привычно улыбнулась.— Чего ты, дурачок, испугался? Коль замахнулся, так руби, иначе выкажешь себя не очень-то благовидно, согласись. Выдавай на-гора свою критику — обязуюсь принять ее благожелательно. Говорят, человеку в любом возрасте не поздно совершенствоваться, вот и скажи, что именно тебе не нравится?

- Не получится так вдруг...— Я опять поглядел на дверь.

- Почему же вдруг? Ты сам этот разговор начал. В общем-то, я понимаю тебя: с пеленок слышать только шепот леса да тихие голоса блаженных своих родителей, а тут вдруг — шум да суета каждодневно...— Она быстро заглянула мне в глаза.— Не вздумай обижаться! В понятии людей верующих, «блаженные» — значит святые угодники. Которые особенно Богу угодили.

- Извините, тетя, но вы не всегда думаете, что говорите. Вот и сейчас тоже. Мама с папой никакие не угодники!

- Опять тебе не по нраву! Что тут плохого, если я хотела немного их возвысить?

- Этим сравнением вы ничуть не возвысили маму с папой. Святые угодники тем прославились, что прятались от жизни, от всех ее соблазнов; главное, что их заботило,— замолить свои грехи, в царство небесное попасть. Ведь так? А маме с папой замаливать было нечего.

Тетя Агния так удивилась этим моим словам, что с минуту, наверное, молча, во все глаза на меня смотрела. Потом, с растроганным лицом, подошла ко мне и прижала к своей груди.

— Как же ты их, оказывается, любишь! Каково тебе теперь без них!..— Она помолчала.— Что касается святых угодников, то они разные — не все были отшельники. Ну да бог с ними!

Боясь расплакаться, я смолчал.

— Я ведь на что надеялась, когда тебя увозила? Погорюешь, конечно, первое время, не без этого, но обстановка новая, впечатления новые пересилят горе, отвлекут от грустных воспоминаний. Выходит, зря надеялась?

- Наверное.

- Теперь сама это вижу. Взять хотя бы то: сколько раз просила тебя на «ты» ко мне обращаться? Но ни разочка единого ты, даже по ошибке, не обратился ко мне так. Что было у тебя на душе до приезда сюда, так все и остается, будто совсем к чужим людям попал. Выскажись, не стесняйся, мне ведь вовсе не вежливость твоя нужна!

Я молчал смущенно. Не хотелось обижать тетю своей откровенностью. Да и за что, спрашивается, обижать? Разве она в том виновата, что совсем не такая, как мама?

Она помолчала, настойчиво в меня вглядываясь.

- Я понимаю, с твоей матерью мне никак не сравниться, она — это она, я — это я. И все же надеюсь, ты полюбишь меня... Ты, я вижу, удивлен? Взбалмошная тетя Агния любви захотела! Не молчи, скажи что-нибудь.