Читать «Голубая акула» онлайн - страница 97

— Вы замечательно хороший! А уедете сейчас, и ведь неизвестно, еще встретимся ли когда. Какая жизнь странная, правда?

Правда, Юлия Павловна. Нам действительно не привелось более свидеться. Живы ли вы и, если уберегла судьба, где теперь? Помните ли Алтуфьева? Догадываетесь ли, что он вам обязан незабываемо светлыми часами? Нет, конечно. Ведь такие часы принято относить по ведомству романических связей, а мы с вами что ж? Посидели, посплетничали…

— А Шаляпина вы слышали? — Темы в беседе Юлии Павловны имели свойство сменяться без какой-либо видимой логики. — Я его просто обожала, и другие бестужевки тоже! Все! Денег у нас было кот наплакал, но мы придумали хитрость. Мы к нему за дешевыми билетами все Нину Берулаву отряжали, грузинку. Вот была красавица! Знаете, картина есть такая — «Юдифь с головой Олоферна»? Так Нина на эту Юдифь была похожа до невозможности, прямо одно лицо! Шаляпин, как ее увидит, сразу говорил: «Таким красивым — контрамарки», — и сколько она ни попросит, всегда давал! Благодаря ее чарам мы много раз его даром слушали. «Княжна Джаваха» — так мы ее звали. Чудное прозвище, ну правда же? Меня вот Колобком величали… Еще дразнили: «Колобочек наш приплюснутый — под стол подойти подойдет, а подкатить не подкатишь!» И что бы вы думали, Нине ее прозвище не нравилось! «Терпеть не могу, — говорила, — Джаваху эту! Зачем она отцу жизнь испортила, жениться помешала? Глупая, злая девчонка. С чего это вам всем так нравится думать, будто, кавказская девушка непременно дикарка, знай прыгает по скалам, а в зубах кинжал? Нет, твой Колобок лучше, он умный и никого не обижал!»

Я уже сидел верхом, а она, торопясь порадоваться милым воспоминаниям, еще досказывала что-то про гордую грузинскую Юдифь и шаляпинскую щедрость. Редкие снежинки падали на ее плечи, укрытые теплой бахромчатой шалью. Шаль была темно-алая. Такой я ее и запомнил: глазастый смешной Колобок. «Умный и никого не обижал».

ЧАСТЬ V

Пустые хлопоты

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Вы все пишете…

Вчера я, как обычно, расположился со своей тетрадкой у раскрытого окна. Ольга Адольфовна с дочерью, проходя мимо, предложили мне две пригоршни ранних яблок. «Да, вот и яблоки стали поспевать», — подумал я не без грусти. Вдруг Муся, словно эхо моей невысказанной мысли, заметила:

— Лето уже кончается, а вы все пишете что-то…

— «Баскервильскую рыбу» сочиняю, — нашелся я.

Госпожа Трофимова недовольно покосилась на Мусю:

— Ты точь-в-точь как дворник Митрофан.

— Да вы зайдите, — предложил я. — Чайку попьем…

— Помешаем? — усомнилась Ольга Адольфовна.

Но Муся уже входила в комнату. Вероятно, думала краем глаза заглянуть в мои бумаги, проверить насчет «Баскервильской рыбы». Но я был предусмотрителен и захлопнул тетрадь прежде, чем она приблизилась к столу. Тогда девочка села на диван и, скучливо покачивая ногой, которую «ножкой», увы, не назовешь, стала глазеть по сторонам.

— А что за дворник?

— О, это целая история. Здесь, то есть не в Покатиловке, конечно, а в Харькове живет один крупный ученый. Медик и патологоанатом мировой величины. Профессор Воробьев, не слыхали?