Читать «Голубая акула» онлайн - страница 184

Она была в ярости. Я засмеялся:

— Ты его уничтожила?

— Его не уничтожишь, — со вздохом призналась Муся. — Он только сказал маме: «Как мила эта первозданная свежесть!» И опять стал говорить о себе. Я еще хотела спросить, из каких Муравьевых он происходит. Был Муравьев-Апостол, но и Муравьев-Вешатель тоже был. А он должен быть от Вешателя, я просто уверена!

Я старомоден: мне все-таки досадно, когда подросток так вольно судит о взрослых. Ты поживи с его, пигалица, — еще не известно, на что сама станешь похожа! Чтобы переменить тему разговора, я спросил:

— А ты от кого происходишь? Смотри: сама черная, глаза зеленые, волосы рыжие. Как говаривали гоголевские дамы, «это, душечка, пестро». Почему?

— Про глаза и волосы не знаю. А черная в папу. Он был еще смуглее, почти как мулат. Его все за серба принимали. А на самом деле не известно, кто мы. — Она бросила на меня взгляд, который, очевидно, считала загадочным. — Возможно, я потомок каких-нибудь изгнанных царей. Или разбойников.

Цари и разбойники, видимо, одинаково нравились ей, и она была склонна избежать окончательного выбора, чтобы оставить себе и тех, и других. Я ничего не понял:

— Как так?

— Это замечательная история! То есть печальная, конечно. Зато необыкновенная. Дело в том, что мои предки сгорели. Вышло так: приезжая семья купила дом в Ахтырке — это такой мелкий городишко. Их еще никто не успел узнать. В первую же ночь случился пожар. Сгорел дом и все, кто там были, кроме совсем маленького мальчика. Они его, наверное, в окно выбросили, — прибавила она, сама не вполне понимая, как большие могли погибнуть, а ребенок выжил. — Или так: его вынесли и кинулись добро спасать, а кровля рухнула…

— Нечего сказать, приятный случай!

— Не придирайтесь. Я просто не совсем точно выразилась. Так вот, малыша усыновили соседи, по фамилии Трофимовы. Это был мой прадед! — с королевским видом заключила она, упомянуть забыв прозаического немца-аптекаря, прадеда с материнской стороны. — Теперь никто никогда не узнает, кто мы на самом деле!

— Значит, твой отец родом из Ахтырки?

— Ну да. Потом он в Полтаве жил, меня тогда еще не было. Потом его в Харьков выслали за неблагонадежность, хотя в Харькове лучше, чем в Полтаве. И город больше, и маму он здесь встретил. А все равно, пока он был жив, бывало, ни с того ни с сего ввалится какой-нибудь мужичище и сразу к нему с объятиями: «Земляк! Я з Ахтырки!» А папа этого не любил. Он тогда сразу писал на бумажке адрес недорогой гостиницы и очень доходчиво объяснял земляку, как туда удобнее добраться. Они обижались, уходили надутые. Дом-то был большой, им казалось, что они вполне могли бы в нем жить. Но папа земляков не ценил. И родни тоже.